"А что если махнуть в Тбилиси?" - подумал я. Там принимали меня в кандидаты партии. В Политуправлении ЗакВО кандидатскую карточку получал, ходил из лагерей в Вазиани в город, и Семён Кравченко со мной. Там же потом учился в Военно-политическом училище. Сколько у меня там знакомых было! Где они? Какова их судьба?

И совсем-совсем как-то позабылось после Севастополя, плена и двух лет подполья и войны, что в Тбилиси, на станции Навтлуги, в казармах 136-го гаубичного артполка повисла на мне с любовью Надя, жена воентехника Потанина. Умоляла остаться в полку, не уходить в училище. Ушёл я учиться, потом воевать.

На Крым-фронте в Сорок Втором во время панического отступления я встретил раненого воентехника Потанина, помог ему добраться до полевого госпиталя. Он меня не узнал. Как же мне было стыдно…

Ещё через два месяца в Севастополе, на мысе Херсонесе, судьбою была мне ниспослана и встреча с Надей. В бомбовой воронке она перевязывала моряка-комиссара, тот был ранен в живот. Я тоже был ранен. Она меня узнала. Я не мог идти так быстро, как шли они с санитаром, неся носилки с раненым комиссаром. Они спешили на подводную лодку, что ожидала их в бухте. Я попросил, чтобы они меня оставили. Они обещали вернуться за мной, но не пришли. Она так клялась, что вернётся! Самое верное, что они, все трое, не дошли до бухты, погибли. А я попал в плен.

 

Сел я в первый же отходящий поезд, он шёл на Тбилиси.

Проходил по вагону кондуктор, проверял билеты.

- Кацо, куда едем? - спросил он, разглядывая мой литер. - На Урал? Земля круглая - да? Без билета едешь, солдат. Ну ладно, на обратном пути свернём из Грузии в Россию.

 

Тбилиси. Навтлуги. Краснокирпичные казармы царских времён за высокой железной оградой. Вот и проходная, через которую я выходил по увольнительной, а за углом меня ждала Надя. Зачем волновать сердце? Она погибла.

Останется время - зайду. А сейчас в центр города, на проспект Руставели, в Политуправление ЗакВО. Наивный, не просто наивный, а наинаивнейший дурак - вот кем я был тогда.

В Политуправлении со мной даже разговаривать не стали. Слова: "был в оккупации" в то время неизбежно влекли за собой вопрос: "И вы до сих пор на свободе?" Тогда, в преддверии Великой Победы я этого ещё не знал. Но скоро, очень скоро, я увижу над своей головой знакомый дамоклов меч, висящий на ниточке.

 

День был в разгаре, а поезд Тбилиси-Москва отходил ночью. У меня была уйма свободного времени, которое я не знал, куда девать. И я пошёл в Военный городок жён комсостава.

На проходной я сказал, что проходил кадровую службу в 136-м полку и хотел бы кое-кого увидеть.

 

- Скажите, где живёт жена Александровича? - спросил я у первой же женщины, попавшейся мне на пути.

Мне указали дверь. Позвонил. Никого.

- А жена майора Ященко?

Постучался в другую дверь с тем же результатом. Сел на ступеньки крыльца, закурил.