В нашей парторганизации - то и дело - люди уходят из жизни. Оно, конечно, как бы и неудивительно, а всё-таки…

Вчера скончался после операции коммунист Салопанов. У него случился приступ колита. И сердце не выдержало. И мы собирали по рублю на венок.

Вот тоже после операции от язвы скончался Дрыгов.

Этот мне был хорошо знаком: весёлый, рыхлый и всегда красный. Летом мы заслушивали его отчёт о выполнении им партийных поручений. Наш новый секретарь Бодров решил подтянуть народ и "проработать" Дрыгова. Однако из "заслушивания" и "проработки" ничего не получилось.

Дрыгов встал и сказал:

- Какой такой самоотчёт? Ничего я не делал и не выполнял. У меня не было никаких поручений.

А дальше "немирный" человек Дрыгов - как всегда рывком - заявил:

- Чего вы хотите? Мне 67 лет.

Бодров, пытался организовать мнение у народа, что "в партии на пенсию не выходят". Но его не поддержали. Тогда он решил зайти с другой стороны.

- Вот вы пьёте. Вас часто видят пьяным.

- И что?! Я на свои пью.

- А не надо. Губите своё здоровье.

- Ничего я не гублю, - рассердился Дрыгов. - Вот пойду завтра в баню, а после обязательно надо употребить "маленькую".

Стали выступать, и никто не бросил упрёка Дрыгову, что он не выполняет поручений, а вот "маленькая" вызвала некоторое неприятие.

И потом до самого конца собрания Дрыгов сидел весь пламенно-красный, пристыженный.

  

И вот человека не стало.

Хоронить и Салопанова, и Дрыгова будут во вторник.

  

- А жена у Салопанова странная какая-то, - говорил мне Бодров, когда я сегодня утром принёс ему пять рублей, собранных с коммунистов нашего домоуправления на венки. - Муж лежит в морге, а она мне: "Не знаю, во что одевать его". Стали искать, нашли бельё, костюм. А она: " Костюм надо порезать, а то увидят, что целый, разроют могилу и снимут. И вот обязательно надо надеть ему на голову шляпу". Я ей говорю, что это военным фуражку надевают, но потом, когда забивают гроб, то фуражку снимают и кладут поверх могилы. Нет вот, надо шляпу - и всё. Странная, однако.