Первая мысль была: сейчас же отыскать эту дрянь и избить её в кровь. А начальнику сектора предъявить эту записку. Подумав и поостыв малость, я понял, что всякое разбирательство с привлечением посторонних лиц только испачкает меня, мою репутацию. Надо будет опровергать измышления и признавать тот факт, что я действительно был в Саратове двое суток, что останавливался на квартире у брата, в которой жила тогда эта развратница Ядвига. Свидетелей нашей встречи нет. Я скажу, что между нами ничего не было, а она скажет, что было. С женщиной спорить в таких делах - всё равно, что плевать против ветра. А если ещё и вторую ночь разбирать по часам и по обстоятельствам, подозрительным для сторонних людей, то только опозоришься. Тут уж вовсе не докажешь, что ничего не было. Одно укутывание её в мой пиджак и … сидела же она у меня на коленях! Эта авантюристка всё наперёд продумала.

Одним словом, я сам себя запутал тогда двойственным отношением к этой женщине: то презирал её, то жалел и даже заступался перед братом Аркадием.

И всё же, на что она могла рассчитывать? Разбить семью? Это у неё получилось. Но зачем, зачем? Неужели за время моей жизни в Саратове она не составила себе верного представления о моём характере, далёком от вероломства. Или уж так плохи были у неё дела на мужском фронте?

Надо было действовать самому и решительно. Во-первых, я созвонился с Катей и весьма её озадачил, требуя признаться, получала ли она записку, позорящую меня? Катюша не сразу, но призналась, что это имело место. Я сразу же положил трубку. Пусть думает, зачем я звонил.

Взяв отпуск без содержания на пару дней, я съездил в Саратов, дал Аркадию и Лёде прочитать записку. Возмущению Лёди не было конца. А Аркадий порывался поехать со мной и на месте разобраться так, как он умел - кулаками. Но мне шум был ни к чему. На суд общества я это дело выносить не собирался.

Ядвига ничего не подозревала, когда я позвал её в ресторан "Спартак" возле Чугунного моста. Он оказался закрыт: санитарный день. Пошли в Миськ-парк. Но в скверике, возле "Тараса Шевченко" присели в беседке. Было ближе к полуночи. Площадь пуста.

- Слушай меня, Ядвига, - начал я. - Ты разбила нашу с Катей жизнь! Вот записка, которая сработала. А вот записка Лёди. Я был у них в Саратове. Почерки разные. Леокадия проклинает тебя. Что будем делать?

Я, наверное, так и не научусь понимать красивых женщин. Они то пускают в ход то оружие обольщения, то скрытые угрозы, то впадают в отчаяние, вызывая жалость к себе. Велик арсенал средств у красивой женщины, велика и опасность.

Красивые женщины злы по характеру и завистливы. Чаще всего они одиноки и несчастны в своей личной жизни. Когда же красавица ещё и умна, то она несчастлива вдвойне.

- Как вы посмели такое написать? - только и мог я сказать.

Не знаю, как повлияли на Ядвигу проклятия её сестры Лёди, но склеенная записка её ошеломила. Нет, Ядвига вовсе не собиралась сдаваться. Раз "схватили за руку", переходи в наступление.

- Посмела? Это другой разговор. А почему вы это так серьёзно приняли, Сергей Иванович? Вашей жене, шутя, подбросили какую-то записку про мужа, и она тотчас же его бросает и уезжает. Да если бы моему покойному мужу, начальнику милиции города Саратова, кто-то подкинул подобную записку со сплетней, он бы и внимания не обратил. А было - подбрасывали. Он же не выгнал меня.