Когда мы перебрались в Евгеньевку, к Мартыновым, и обставили квартиру, Катюша, похоже, очнулась, принялась за домашние дела. Она, уже свободно ориентируясь в городе, ездила на Благбазу, покупала продукты, готовила. Готовила для меня, это надо было заметить, но я не сумел. Сумасшедшая работа, а после неё ещё и вечерняя учёба сильно изматывали меня. Случалось, засыпал, не раздевшись.

Неделю у нас в Евгеньевке гостила моя мама. Ездила она в Саратов, к Аркадию, забрать домой Ваську Поскрёбыша. Папаша остался в Шуе один, соскучился по своему любимому Поскрёбышу, послал маму в Саратов привезти сына. Заехала мама к Маруське и ко мне посмотреть на мою жёнушку. Уж перед мамой я выложился: без конца хвалился, как мы живём хорошо и дружно. Вот закончу ВТУЗ, получу диплом.

Но в действительности отношения у нас с Катюшей были сложные.

Казалось бы, всё учтено, все трудности позади, дорога к счастью расчищена. Но не тут-то было. Уж очень разные собрались мы с Катюшей: я - разговорчивый не в меру, она - молчаливая до ужаса. Я говорю - она молчит, я мечтаю вслух - тоже молчит. Убедил ли я её, нет ли - никогда не узнаешь, а так хочется, чтобы она поддержала, улыбнулась.

Даже пять прожитых лет не привели нас к единодушию. Во всём виноват был я. Без вины виноват. А всё мой характер, симпатичное лицо и восхищение красотой женщин. В этом я был похож на папашу. Он был, грубо говоря, бабник. Ни одну женщину не пропустит, чтобы не заговорить. Ласковым словом, добрым делом располагал он к себе, а люди видели в этом корысть.