Мы с Ядвигой подошли к трамвайному кольцу. Весь обратный путь от леса до кольца мы не проронили ни слова. Жёлтенький трамвайчик одиноко стоял на рельсах, подсвеченный изнутри. Казалось, вот-вот он вспыхнет холодным пламенем.

Молча залезли в холодный трамвай, и Ядвига явно замерзала в своём лёгком платье. Мне стало невыразимо жалко её. Не было никакой "дикой" красоты в этой женщине: обыкновенная, обездоленная, доверчивая, ищущая покровительства, к тому же, постепенно теряющая надежду.

- Ну вот что, Ядвига Яновна, - сказал я, снимая с себя пиджак и свитер. - Теперь я вас буду согревать. И - не сопротивляйтесь. Надевайте на ноги свитер. Надевайте, приказываю! И садитесь ко мне на колени, я вас пиджаком укрою. Садитесь же! Целоваться будем на вокзале, когда будете меня провожать. А сейчас - спать!

Только в шесть утра трамвайчик ожил, вошли люди. На нас обращали внимание, и нам с Ядвигой пришлось переобмундировываться каждому в своё. Сидели мы, обнявшись, я не видел в ней женщину, она во мне - мужчину, мы просто были два замерзших человека. Так и добрались до города.

Вечером она проводила меня на поезд. Я вернул ей деньги, что были потрачены на покупки.

- Не надо, у меня есть… мне ребята собрали, - смутилась она.

- Я вас очень прошу: не ездите туда больше. Вы мне очень нравитесь. Теперь целуйте, только учтите, что я женат и люблю свою жену.

Каким нежным был этот поцелуй! Её глаза горели. У меня закружилась голова.

Я дал ей свой уральский адрес, она мне - свой. Обещался писать.

Саратов уплывал вдаль. Сердце моё обливалось кровью. Несчастная красавица Ядвига с двумя детишками не шла из ума. Её попытки выкарабкаться из материальных тягот, её тяжёлая вдовья жизнь… Ведь она же пропадёт! На красивую женщину, как на огонёк в ночи, слетается всякая нечисть. Хватит ли у неё сил дождаться из тюрьмы Цыгана? Сыну Ромке, цыганёнку, двенадцатый год. Как бы не угодил в тюрьму вслед за отцом. И почему Ядвига позволяет старухе-матери жить на отшибе, на островке в Затоне? Какая ещё неизвестная мне тайна связывает членов этой семьи с Аркадием?

Много думалось о наших с Аркадием отношениях. Пришёл ли конец нашей дружбе? Конечно, жениться на Ядвиге - совершенно неправомерное требование с мой стороны. Если бы мне побыть в Саратове подольше, поговорить с Лёдей, может, всё и прояснилось бы. Не будь у меня Катюши, я бы из одной жалости к сироткам-парнишкам взял бы в жёны эту красивую двадцатидевятилетнюю женщину. Не посмотрел бы, что она меня на девять лет старше. Женился же Аркадий на Лёде, будучи младше её на восемь лет. Или и тут какая-то сделка?

Аркашка - не я. У него сердце "мужское", суровое, с жесточинкой. Это моё сердчишко всех обиженных пожалеть готово. Аркадия ничем не обидишь. Он просто не обратит на обиду внимания. Так бывало не раз. А вот уж я - наверное, это плохо - ничего не позабуду, принципиально ничего не прощу. И первым не заговорю о примирении. Может, несходство наших характеров и есть причина нашей братской дружбы?