В нашем отделе доски поставлены так, чтобы свет падал слева. Каждый конструктор - специалист в своей области, и все, даже начальство в двух лицах, как ни странно, практики: ни одного с техническим образованием. Ни одного техника, не говоря уж об инженерах. А видели бы вы, какие это умельцы!

Толя Глазков - тоже, как и Журавлёв Анатолий Павлович, мой второй друг, - двадцатичетырёхлетний красивый парень - умён, нетороплив, выдержан, лишнего слова не скажет. Высокий и статный, русые волосы с золотистым отливом аккуратно причёсаны на пробор, приятное улыбчивое лицо, под густыми пшеничными бровями - небесно-голубые глаза.

Глазковы всей семьёй: мать, брат, сестрёнка, только год как вернулись с Алтая. Отца у них нет. Куда он делся? Как они туда попали, коренные жители Кыштыма - вопрос вопросов. Не отступали ли вместе с колчаковцами? Здесь, в Кыштыме, о событиях Гражданской войны предпочитают молчать, и причиной тому полное бесправие жителей и жестокость чрезвычаек: весь Урал вдоль гор усыпан братским безымянными могилами. И, как многие другие, семья Глазковых, подобно зирнисовскому кусту, прикатилась с востока на запад, вернулась на родину. Мы с Анатолием про своих отцов не говорим.

Живут они рядом с Беклемишевым, дома - бок о бок. Братишка его учится в школе, сестрёнка работает продавцом в каменных лабазах "Уралторга".

Однажды Толя обрадовал меня:

- Слушай, Серёжа, ты говорил, что мечтал купить фотоаппарат.

- Ну, да.

- Так вот, есть шанс. Сестрёнка сказывала: привезли фотоаппараты "Фотокор-1". Завтра с утра поступят в продажу.

С утра пораньше мы с Толей были уже возле запертых ещё дверей "Уралторга". Купили. Фотографировать меня обучил Петя Хватков, мой третий друг. У Пети был такой же фотоаппарат, как и у меня. Зарядили мы с ним кассеты и поехали по Каслинской дороге, фотографировали друг друга.

Через два года в тех местах, что мы побывали, образуется "запретная зона", начнётся секретная стройка под видом санатория ВЦСПС, а на самом деле - атомный городок "Челябинск-40". А ещё через два десятка лет случится там взрыв, и возникнет другая зона - "мёртвая", о которой мы узнаем только через тридцать лет после случившегося. И целых двести лет территория возле Кыштымских озёр будет охраняться, как государственная граница. Почтовый ящик "Челябинск-40" превратится в безымянный город с восьмидесятитысячным населением, и на многие годы будет спрятан от мира.

Я пишу это просто так. Никакого отношения наша велосипедная прогулка по красивейшим местам Среднего Урала не имеет к Безымянному городу. Только придёт время, и маленький демидовский Кыштым, убаюканный тишиной, вдруг придёт в движение. Станут исчезать люди из "бывших", установят особый режим проживания, чуть ли не комендантский час. Начнутся чистки, проверки: с какой целью и откуда приехал именно в Кыштым?