Четыре цеха стояли на каменном плато, почти упираясь в пруд: чугунолитейный, паровозоремонтный, механический и перфораторный. С этого плато открывался вид на пруд-озеро, омывающий заводской полуостров. Насыпная дорога пересекала водную гладь, по ней, покрикивая, бегали паровозики "кукушки". Пьяно шагали по насыпи телефонные столбы. За водной гладью виднелись на том берегу прижавшиеся к земле домики, вдали растворялись в голубоватой дымке горы.

Горы… Четырьмя хребтами, одетыми в хвойную шубу тайги, тянулись они с севера на юг. Где-то за Карабашем в горах прятался маленький старательский прииск, потаённый, незастолблённый, с орудиями, спрятанными в пещере: вашгерд, вёдра, кирки. Страшные, непреодолимые висячие болота надёжно защищают прииск от чужих. На том прииске старатели моют золотишко. Там в обществе братьев и отца - всё может быть - кашеварит золотоволосая Шурка Вологжанина. В Карабаше у тётки прячет она от людских глаз своего ребёнка. Она - за свободную любовь, и не в претензии к партнёрам, которые её не любят. Зато любит она, и одной её любви хватает на двоих.

Перфораторный только ещё отстраивали, руководил строительством Андрей Фёдорович Фокин. Здесь - своя конструкторская группа: Паша Пушкарёв, Миша Колесников и Герман Тарасов под начальством Деревягина.

- Чем, ребята, занимаетесь? - спрашиваю.

- Оснасткой для перфоратора, инструментами, приспособлениями…

- Посмотрю?

- Ты же не технолог, не поймёшь.

- Мозги в голове есть… авось, что-нибудь да пойму.