Вот сейчас, на 73-м году Советской власти, частенько бросают упрёки за развал страны нашему брату, старикам. Куда, вы, дескать, смотрели? А нам что сказать в ответ? Сгибаем мы седые головы под тяжестью незаслуженных обвинений и молчим. Видно, надо было нам как-то иначе жить в те времена: не поддакивать послушно вождям, возражать и сопротивляться. Хотел бы я посмотреть на того, кто посмел бы не подчиниться… что бы с ними сделали! Страшно подумать! Люди, объятые страхом, хотели жить. Судить надо с учетом тогдашних обстоятельств. А кого судить? Все вожди, подписывающие бумаги по которым изгоняли, арестовывали, расстреливали не только за малейшее неподчинение, но и ПРОСТО ТАК, уже ушли на тот свет. Кто остался из исполнителей чудовищных приказов, тоже неподсуден: они исполняли приказ. А попробуй не исполнить, завтра же окажешься среди арестантов. Некого судить… разве только саму идею коммунизации и коллективизации под ружьями диктатуры. И начинаются лясы-балясы: будто бы сама идея совсем не плоха, она обещала светлое будущее. Она не виновата в человеконенавистнической и противоестественной жизни при "казарменном" социализме. Беда в том, что от идеи отступили в процессе её осуществления. Будто бы не Ленин с Марксом виноваты, а Сталин, свернувший с ленинского пути.

Я верю, что придёт он, Вселенский Суд над Коммунизмом. Не по трубному зову библейского Михаила Архангела "восстанут мёртвые на суд Божий", а по зову неумирающей Совести поднимутся все СТО МИЛЛИОНОВ душ, невинно загубленных ленинизмом и сталинизмом. И не будет пощады палачам!

Казалось, в нашем отделе встретились два потока людей с Востока и с Запада, отжившие старые и народившиеся молодые. Столкновения неизбежны. Но тихо и мирно в проектном отделе Синарстроя.

Для меня коллектив был, как и предыдущие два - московский и саратовский - большой семьёй, состоящей из чужих людей. Меня приняли на работу в отдел - как подселили в "угол" на жительство.

С моим характером ужиться с коллективом было не так-то просто. Я и в прежних проектных отделах, при малой толике умений и знаний, только что начинавший ходить на инженерных ходулях, и то частенько вступал в спор, доказывая своё видение задачи. А уж тут, с двухлетним трудовым стажем, моя самоуверенность срабатывала вовсю. Впрочем, мне моё поведение самоуверенным не казалось.

Нас в отделе, стоящих за вертикальными досками кульманов и просто сидящих за столами, вместе с Зирнисом и Бертой - восемнадцать человек: восемь механиков, три строителя, два сметчика, четыре копировщика и один студент-электрик.

Окна отдела смотрят на юг. Перед глазами, как вечный укор и напоминание, серые громады фундаментов домен. Говорят, что это дела врагов… Есть отчего потерять сон партийному секретарю Управления товарищу Янису Сабле.