Оказалось, Аркадий, встречался с Коляной. Я поинтересовался мнением Аркаши насчёт Кольконого предательства.

- Мама его сразу простила. А сейчас - и папаша. Они прощают, а нам-то что? - сказал Аркадий. И можно ли было ждать от него чего-нибудь другого?

- Я думал, ты его отлупцуешь, Иуду…

- Ванюшка там рвёт и мечет. И Ваську-поскрёбыша к тому же склоняет. Перессорились братики. Уедет Коляна, его Вашка бьёт.

- Ох, как давно это началось, Аркаша. Был Колька ябедник, кляузник. Пороли, да, видно, мало. Кем станет, догадаться нетрудно - дорожка проложена. Вот взять бы да утопить его в овинной яме.

- Пройдёт, Серёжа. У меня же прошло. С крыши гимназии на спор прыгал, девчонкам косы обрезал, драчун был превеликий. А теперь - студент рабфака, буду инженером-автомобилистом.

- Почему ты себя с Коляной сравниваешь? Ты же честным путём прокладываешь себе дорогу к высшему образованию?

Аркадий не ответил, промолчал с обиженным видом. А я спохватился: что говорю-то? Брат, можно сказать, меня облагодетельствовал, везёт к себе, обещает устроить "летуна" на работу, а я его готов в подлецы записать…

Все братья устраиваются в жизни как-то, один ты, Серёга Басов, правдолюбец и бессребреник, как перекати-поле. И работал-то в стране Инженерии без году неделю, а уже получил позорную печать "летуна" в трудсписке. Теперь как жить с этим будешь?

Как всё-таки Аркадию удалось пробиться к высшему образованию? Какими законными, а, может,… незаконными путями?

Пройдут годы, и когда однажды я похвалю Аркадия за самоотверженность в схватке с чистопольским уркаганом, он удивит меня и сразит, ответив:

- В милиции не служил. В Чистополе не был.

- Как же не служил? А схватка и ранение кинжалом? Вон, до сих пор шрам на лбу. Ещё и начальство придралось к потере одного патрона? Да, ладно! Пошутил - и будут. Я всегда гордился тобой, всем рассказывал, что ты в деревне дрался, как лев!

Аркаша в ответ этак загадочно усмехнётся. И - всё. Ни испуга, ни радости. Остаётся только сказать: "Эх, и железные у тебя нервы, Аркаша"…

Так и уйдёшь ты, Аркаша, из мира сего неразгаданным мною. Может, это и лучше: не знать твоей правды и… неправды. Пожил в мире людском, покуролесил, почудил. А вы, оставшиеся на земле, гадайте, что на ваш взгляд было хорошо, а что - плохо.

Странно: что бы мне про тебя не говорили, как бы не хулили, я всегда буду гордиться тобой, Аркаша, как горжусь каждым из братьев: весельчаком Александром, грустным Михаилом, и тобой, самым отчаянным среди нас.

Я не знаю, почему горжусь всеми. Может, это следствие деревенской травмы, и, как в народе говорят, "в голове шариков не хватает"? Или такой уж у меня характер: всех любить и хвалить всех.