 |
СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДАМОКЛОВ МЕЧ |
-64- |
- Додон! Агрогомия! Здравствуй! - раздался знакомый голос из милицейской толпы. И я увидел - Боже мой! - Ондрю Брилу Полушина, моего деревенского дружка.
Очень-то большими друзьями мы с Ондрей не были: простяга парень, по-деревенски грубоватый, любитель дать "форс", шикануть, гульнуть. У нас с ним было много общего: мы росли под одним небом, на улице, в грязь распахтанной колёсами обозов. И поля наши были чуть ли не рядом, и к девкам в ближние деревни: в Мясниково, в Казаково, мы вместе ходили. А как учились, а как играли в деревенские игры! И дрались - всё бывало. Он вырос в большой семье, и я - в большой. Только отец его был зачислен в "бедняки", а мой - в "кулаки". Это - одно различие, другое - в отношении к девкам "матаням" - он с ними был простецки вульгарен, я - предупредителен. И в чём мы совершенно были несхожи: я любил читать книги, меня тянуло понять всё, что случалось не только в деревне, но и за её пределами, я обдумывал и анализировал происходившее, его же к книгам не тянуло, а событий он просто "не замечал".
С Ондрей и ещё с двумя парнями год назад мы ходили в совхоз, пытались подработать - мне предстояло налог платить, а денег не было. В совхозе работал Леха, брат Ондри. Неудачный был поход. Олёха донёс на меня совхозному начальству, сказал, из какой я семьи - и мне дали немедленный расчёт. Ребята пошли к директору и уволились тоже.
Потом мы с Ондрей собирались пойти работать на железную дорогу проводниками. Но тут и случился мой "выход" с палашом. Я уехал в Москву, а Ондря остался. И вот он - милиционер.
- Чего не здороваешься, Серёга? Ну, давай лапу.
- Здорово, Ондря.
- Ты как сюда…? За спекуляцию? Четыре сбоку - ваших нет! Эт-то мы сейчас…
Ондря ушёл и вскоре вернулся, разводя руками.
- А ты, Серёга, оказывается, начальника обидел. Ну, завтра другой заступит. Этот - сука ещё та. Выручу, не падай духом.
Нас, задержанных, завели в большой зал - дежурку. В этом зале, я помню, раньше находилась прокуратура с прокурором Кондрашовым во главе, тем самым, что отца в Исправдом засадил. В камерах на дворе арестованного отца держали до суда, а рядом, в конюшне, в этом качестве служившей ещё и буржуям, содержалась без воды, без корма, безответная наша кормилица, кобыла Расправа, арестованная вместе с отцом. Помню, как я приезжал в Шую, чтобы увести её, истощённую, домой.
И в зале этом, до боли мне знакомом, до сих пор стоит наголо обритый человек в кожаной комиссарской куртке:
- Забирайте свою лошадь и уезжайте. Нечего вам здесь глаза людям мозолить да контрреволюционную пропаганду разводить.
 |
64 |
 |
