 |
СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДАМОКЛОВ МЕЧ |
-52- |
Я был ещё несовершеннолетним, и поэтому меня нельзя было принять копировщиком. Приняли учеником копировщика - самый низкий чин в проектном табеле о рангах. Но ничего! Как говорил Наполеон: "Каждый солдат носит в своём ранце жезл маршала".
Технику Тамаре Грачёвой приказано было взять надо мной шефство. Лучше бы не поручали, потому что этот дылда парень (я, то есть) в болтающейся на нём одежде явно с чужого плеча, с деревенской простотой в лице, с огромными ручищами, с ощетинившимися жёсткими чёрными волосами, но с миловидным "девчоночьим" личиком, своими непроглядно чёрными глазами стал как-то по-особенному смущать девятнадцатилетнюю Тамару.
Через ту же тётю Маню Томка без труда выудила всю нехитрую историю моей деревенской "зимней матане" Насте из Казакова. Томка пробовала заигрывать со мной, но я "не понял". Пришлось усилить своё "шефство".
Да и то сказать, расторопный парнишка как нельзя лучше подходил отделу проектантов электропечей: смешон, добр, послушен. На работу, да ещё на самую трудную, бросался с жадной пытливостью. Если надо - был готов по десять часов работать.
Скоро перевели меня на сдельную оплату труда. Почему-то думали, что я скуповат на денежки, всё же деревенский, а там все такие. Но после того, как выдали первую зарплату, и я купил каждой из женщин по плитке шоколада и … по батону, а мужчинам - по пачке папирос "Пушка", перестали так думать
- Серёжище,- призывает томным цыганским голосом Любовь Львовна, разворачивая листок ватмана. - Ватержакет, общий вид. Надо срочненько скопировать и отсинить. А то Михе Кочеткову нечего будет деталировать.
Сколько прозвищ, откровенно издевательских и ругательных давали мне в моей деревенской жизни. А "Серёжище" - ласкательное прозвище, нисколько не обидное.
- Раз надо, Люба, останусь после работы, - отзываюсь я и восхищённо рассматриваю чертёж: сложное переплетение линий. Мне страстно хотелось знать, что они означают. - Люба, если Вы спроектируете мостовой кран, к примеру, то и его общий вид я бы с полным удовольствием…
- Мостовые краны и другое подъёмно-транспортное оборудование, Серёженька, мы не делаем. Не умеем. Это работа механиков, - объясняет Люба и окидывает меня бархатно-чёрными в длинном разрезе - "цыганскими" - глазами. - Вот разве Томка… Она у нас техник-механик.
Любовь Львовна и одевалась как цыганка: просторное цветастое платье, бусы-ожерелья и серьги в ушах. Любовь Львовна хотела, чтобы её считали цыганкой, но была она … еврейка. И в этом почему-то не хотела признаваться.
Не со всеми обитателями Покровки-25 у меня так легко и просто складывались отношения. Начальническое стремление придавить и унизить я трудно переносил.
- Сергей! - кричит сипловатым голосом толстолицый, прыщавый техник Виктор Маринов. Из техников он самый старший по возрасту и при начальнике, Великом Лександре, он что-то вроде надзирателя. - Ты тут, образно говоря, наврал-с. Подойди-ка сюда, будь добр. Что это? Вот чертёж, а это…? Копия этого чертежа? Все пунктирные и сплошные линии перепутаны.
- Неразборчиво было, Виктор Иванович, с синьки же копировал…
Маринов, если и подзывает меня, то только для того, чтобы сделать внушение. И поэтому между нами, по выражению Томки Грачёвой, при сближении возникает вольтова дуга, как между графитовыми электродами.
 |
52 |
 |
