 |
СЕРГЕЙ БАСОВ |
ДАМОКЛОВ МЕЧ |
-30- |
- Был дурень, да весь вышел! Так-то, брат. Хоть я гимназий и институтов не кончал, а вполне соображаю, как жить. Вас вот выучили, а нам к учёбе власти дорогу перекрыли. И что же ты думаешь, мы так необразованными дурнями и останемся? Да я и сам всего достигну! Долго мне учиться не с руки. Дел много, а жизнь коротка.
- Ого! Слышали? Калёным железом, Манохин! - воскликнул насмешник Марков. - Дерзай, Серёга! К чертям собачьим всякие такие нормы и правила старого мира.
- Учись, мой друг. Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни, - меланхолично провозгласил Женя Соколовский.
- Какие власти? О чём ты? - спросил недоуменно Паша Рогов.
- За "дурня" прости! Сорвалось, - сказал Александр в великом смущении.
И начал рассказывать, как я в четыре года научился читать на церковно-славянском, и все говорили, что из меня непременно выйдет священник, а вышел безбожник. Говорил он с натяжкой в бархатном голосе, стараясь загладить свою оплошность. Трудно было ему признать вину, он как бы заставлял себя говорить. А я отметил ещё одну чёрточку в прямолинейном характере Шуры: он не стыдился признать свои ошибки. В деревне, по рассказам, он был не таким. Значит, это город его изменил, рябцевское воспитание.
Воспитание - воспитанием, но такие вот разговоры со мной, пановским упрямцем и неслухом, нервировали Александра. Особенно выводило его из терпения моё непонимание, что можно говорить при посторонних, а чего нельзя. Для меня не было ничего запретного, я готов был поведать любому - спроси он меня - как душили нас налогами, как отца посадили в тюрьму, а затем отправили в ссылку, как описывали и распродавали всё имущество. Я не понимал, чего опасается мой старший брат. Ведь всё то, что я говорил, было правдой. И я не боялся об этом говорить.
Я ещё не знал, что с некоторого времени у нас стали разные отцы: у старших - отец носил все атрибуты социальной неполноценности (кулак, заводчик, эксплуататор), у младшей пятёрки - отец был репрессирован несправедливо и терпел тяготы, а мы его жалели.
Не знал я, чего опасался старший брат, слушая о наших деревенских событиях. Александр только что выкарабкался из истории с исключением из института за то, что скрыл, что является сыном торговца и даже фабриканта, а не просто сыном кулака. И теперь Александр всего боялся. Время приспело такое, что надо было помалкивать. Люди сторонились друг друга, говорили между собой только на самые безобидные темы, боялись доноса. Спустя десятилетия мы узнаем, что это было время Большого Террора, время массового уничтожения ни в чём не повинных людей. Именно в то время и до скончания жизни в нас поселился СТРАХ, отдававшийся в теле при малейшем намёке на "недозволенное" дрожью каждой клеточки.
С Сашей - донеси кто-нибудь - как с сыном классового врага могли сделать что угодно: отказать в обещанной жилплощади, понизить в должности, наконец, уволить с работы. Как бы это сказалось на его молодой семье? На жене Симочке, так многого от него ждавшей? На тесте Николае Михайловиче Найдёнове, старом большевике, который любил его как сына?
 |
30 |
 |
