Но тут мне оскорбителен мизерный оклад заместителя главного инженера ОКСа. Есть причина. И когда наступает моя очередь сказать, я говорю с нажимом в голосе:

- В ОКСе надо наводить порядок. При главенстве Шепеленко я его не наведу. С ним я работать не стану ни в каком качестве. Поэтому, что тут говорить…

Продолжительное молчание. Толчки коленкой Мещерякова.

  

Мещеряков - не решающая фигура. Мещеряков будет поддерживать директора.

  

Гамберг курит одну сигарету за другой.

- Ваше мнение, Вячеслав Владимирович? - спрашивает он Хлобыстова.

  

Короткая стрижка подчёркивает крупные черты лица Хлобыстова. Ничего не выражающие холодноватые глаза. Длинный мягкий нос во всё лицо, пухлые губы. Невысокий, он принимает бодливую позу. Будущий главный инженер комбината, будущее светило. Говорит по-стародворянски: слегка грассируя.

  

Ответ странный:

- Я думаю, что Шепеленко часто хамит, а Сергей Иванович хамства терпеть не желает. Думаю, его надо оставить начальником ОКСа.

  

Гамберг:

- Итак, решено: начальником ОКСа назначается Сергей Иванович.

- Я отказываюсь, - говорю я.

- Ну, вы же получаете все права. С вами я буду решать вопросы капитального строительства. А Владимир Павлович займётся "хозспособом", "ФРП" и отделом оборудования.

- Искусственное деление, - откликаюсь я. - Ну, как можно разделить одно живое тело структуры на составные части и заставить каждую из них идти своим путём? Проекты приходят в ОКС и на "хозспособ", и на "ФРП".

Их будут обрабатывать ОКС? Конечно.

Планировать строительство будет плановый отдел ОКСа? Да.

Отчётность одна? Да.

Курирование работ - одно? Одно.

Как тут разделишь?

Поэтому я отказываюсь работать начальником ОКСа с урезанными полномочиями. Да и вообще, работать на комбинате…

  

Все разошлись. Остались мы вдвоём с Гамбергом.

- Я не буду у вас работать.

- Будете.

- Отпустите. Прошу. Я измучился у вас.

- Ничего. Всё встанет на свои места. А отпущу… Что скажут мне? Вот как вы подбираете кадры.

- Людей надо ценить, Родомир Моисеевич, К ним надо относиться с уважением и доверием. Здесь этого нет. Отпускайте.

- Будете работать!

- Насильно не заставите. И что, собственно, вы теряете, отпуская меня? От моего ухода никто ничего не теряет. Шепеленко поведёт дело, как и вёл. Он сейчас сидит в кабинете и думает. Позвоните ему, он с радостью останется.

- Теряю. И я, и комбинат. У меня два ценных работника: главный механик Гирляндин и вы, Сергей Иванович.