- Не надо. Он давно должен был идти. Пускай идёт.

- Ну, хорошо. Только ещё раз прошу: Шепеленко мне не надо.

- Если вам так надо… Приеду - решим.

  

Гамберг и начальник техотдела завтра ночью вылетают в Ленинград, к замминистра Стригину. И вдруг - в самом конце дня - узнаю, что с ними летит Шепеленко. Ничего хорошего для меня это не означает, очередное "коленце" Гамберга.

  

Яна, ты слышишь? Кажется, остаюсь.

И как же тогда мы с тобой?

В Сибирь я тебя не отпущу. Не могу. Да и ты не очень ведь хочешь в Сибирь, а?

Ну, так вот. Будь, что будет. Как всё пойдёт, боюсь загадывать, но ты будешь здесь.

Будем осторожны. Публика здесь такая: раз увидели вместе - взяли на заметку; два раза увидели - пошли разговоры; на третий раз жди оргвыводов.

Ты это пойми.

Я, кажется, забыл совсем о жене, о том, что надо отвечать на письма. Сколько времени не пишу - не помню. А писать надо, не то приедет. Завтра напишу.

А от тебя жду письма на 11-ти страницах, как ты обещала.

Со вторника прошлой недели - 9 дней - не садился я за записки. Много событий произошло за это время. А я ничего не записал. Почему же я вспомнил о них сейчас, сейчас, и сел писать? Может, потому что … ухожу.

Но напишу по порядку.

  

Во вторник, 19 марта, был разговор с Гамбергом.

20-го марта он с группой специалистов улетел в Ленинград. Из окна моей гостиницы я видел, как три черные "Волги" отъехали от здания управления. К ним присоединился и "бобик" Шепеленко. Эта кавалькада отправлялась в аэропорт.

21-го марта после обеда зашёл я на почту. Там лежала телеграмма "до востребования" от Яны: "Буду Мурманске 21-го рейс 133".

Пока я узнавал расписание рейсов, пока получал разрешение на поездку в Мурманск, прошло два часа. Я ходил сам не свой.

И тут Щупа-Дуброва выбил для меня бортовую машину. Он, казалось, беспомощнейший из смертных, смог это сделать. Не понадобилось, потому что Гаврилов, ИО директора, разрешил ехать на "козлике". Выехали в 16.50.

По версии для руководства я ехал к "брату", у которого случилось несчастье. Шофёру я сказал, что еду к "жене". То, что я мчался к Яне, знал только я.

Ехали через Печенгу. Горы были белы и незапятнанно благостны.

Шофёр Павел всю дорогу говорил. Сначала - о встречных памятниках, которыми так богата печенгская земля. Потом - о своей жизни: о детстве в военные годы; о том, как он, колхозный тракторист, убежал из колхоза, только получив паспорт, и очутился здесь. Как бы я в мыслях не мчался вперёд, к Яне, я невольно заинтересовался рассказом Павла. Может, потом когда-нибудь я изложу его, может...