В Кураторской сидел Алексей Иванович Зыков, что-то писал, потом, перестав писать, задумался.

- Где остальные? - спросил я.

- На совещании у Щупы-Дубровы, - бодрым тоном ответил Алексей Иванович, как всегда не глядя на меня.

  

Пошёл я к референту Лидии Павловне Омельченко, полной молодой женщине. Ярко-голубые глаза её глядели холодно.

- Родомир Моисеевич вряд ли примет вас сегодня.

- Примет. Буду ждать.

  

Конец рабочего дня подкрался, как всегда, совершенно незаметно. Я об этом догадался по одевающим пальто дамам-кураторам.

  

Сел за стол, попытался сосредоточиться. Развернул селезнёвский график окончания работ по электродепо. Попытался вчитаться. Не получилось. В голове одно: "Когда дать Кате телеграмму, что возвращаюсь домой насовсем? После приёма у директора или сейчас?" Решаю, что после приёма. И чёртиками в глазах слова из последнего письма Кати: "Надо работать. Женя получил тройку, теперь о дипломе с отличием не может быть и речи. Они с Леной работали дворниками в детсаду, чтобы заработать денег и заплатить за квартиру".

Дворниками! Боже мой! Моя девочка, моя любимица Лесенка на улицах Москвы убирает снег, подметает тротуары! Тройка у отличника Женьки - из-за дворницкой работы? Мы Лене перестали помогать, так как я три месяца не работал. И вот снова буду без работы. Снова ребятам браться за мётлы или мыть посуду в какой-нибудь столовой?

Эх, Катя! Ты знаешь, чем меня убить!

  

А Яна, наверное, получила моё письмо, в котором прочтёт слова: "Вы, вероятно, не станете мне писать после нашего объяснения, но вы должны сообщить мне адрес, куда вам выслать деньги, мой долг…. Ваш искренний друг Сергей Басов".

Прочитает, утирая слёзы и вздыхая, и скажет: "Эх, Басов ты, Басов! Изменил… Бросил … А говорил, что в тебя надо верить. Верить всегда-всегда. Верить, когда и верить уже нельзя. А сам … попользовался телом и деньгами и удрал… Эх, Басов, Басов, верни мне мои фотокарточки…!

А, может, будет совсем не так. Может, она и не читала ещё письма, и лежит оно на "до востребования". А моя Яна в фасонистом пальто, в модной полосатой шали, где солнце чередуется с морской волной, повторяющей цвет её глаз - в этом во всём, прямая и строгая, идёт под ручку с другим. И смеётся, и говорит, и заглядывает в лицо новому другу, и хочет убедиться, что он, её новый любимый, не такой, как обманщик Басов.

  

Зыков перестал писать и затих. Он ждёт, когда я начну собираться, чтобы тоже уйти с работы. Он всегда так делает: сидит до последнего, хочет заслужить славу самого трудолюбивого. Здесь, кстати, всё комбинатское начальство задерживается до 7-8 часов вечера, потому что Гамберг раньше 8 с работы не уходит. А уходить раньше директора - непатриотично! За февраль ожидается премия, так что …