Две других комнаты - тоже маленькие. Вся жилплощадь 35 квадратных метров. У другой маленькой комнаты - Спальни - окно выходит на тот же дом над насыпью. Проходная - гостиная - в торце этажа - окно-в-окно с соседним домом, на первом этаже которого вывеска "Магазин".

  

Василий Иванович следовал за мной, был доброжелателен и словоохотлив.

- Для двоих, пожалуй, великовата, - заметил я.

Василий Иванович насторожился. Видно, ему было дано указание: не настаивать, если я откажусь от такой большой квартиры.

Но я не отказался.

- Хорошо, - сказал я.

- Тогда в понедельник я пишу в горсовет Щуклину, чтобы выписали вам ордер, и вселяйтесь.

- У меня здесь ничего, кроме чемодана. Ни сесть, ни лечь не на что. Может, вы дадите какую-нибудь мебель?

- У меня здесь ничего, кроме чемодана. Ни сесть, ни лечь не на что. Может, вы дадите какую-нибудь мебель?

Я назвал, что надо: стулья, столы, шкаф, кровать.

- Со стульями у нас плоховато. Общежития обеспечить не можем.

Вот теперь Василий Иванович в своём амплуа человека, который нужен всем, а ему - никто.

Мне было известно другое: мебели на складе лежит много, не знают, что с ней делать. Она пришла для строящейся гостиницы. За ней ездил сам Василий Иванович и не куда-нибудь, а в Ленинград, и не к кому-нибудь, а к бывшему директору гатчинского мебельного комбината. Я напомнил Василию Ивановичу об этом.

- Вы с ним знакомы? - оживился Василий Иванович.

- Как же, как же! Однажды мы с ним вместе готовили доклад на сессию райисполкома, - подхватил я, припоминая, как в 1965 году наш управляющий Скворцов поручил мне вместо себя составить этот доклад.

- А он - мой шурин! - радостно заявил Василий Иванович.

Так и осталось непонятно: даст мне мебель Василий Иванович или нет.

На работе было тихо, все сотрудники находились на объектах. Я завёл такой порядок: с утра - коротенькая оперативка, обмен мнениями и распределение поручений и заданий; в середине дня - изучение техдокументации, после обеда - выход на объекты, а к вечеру - общий сбор, подведение итогов прошедшего дня.

Продержался этот порядок недолго. Если всё так делать, то приходится много работать, а здесь собрались люди, любившие сладко жить, работа - это попутно.

  

Моё рабочее место - стол у двери. На столе - стопка папок с чертежами Сушильного отделения.

Наша Красная Клава - Клавдия Тимофеевна - вышла на работу. У неё болел ребёнок. И очень хорошо для неё, что не работала, а то я собирался дать ей разгон за наплевательское отношение к приёмке работ. Она готова, не глядя, подписать любую процентовку строителей, что часто и делала.

Как Клава попала в Заполярный - я не знаю. Кажется, пригласил Шепеленко. Обещали квартиру и - не дали. Живёт Клава на частной квартире. В Заполярном с жильём трудно. Комбинат строит немного, а тресту не дают никаких ассигнований на собственное жилищное строительство. Поэтому комбинат - когда возникает нужда - переманивает к себе специалистов из треста.