- Значит, будете работать? - угаснувшим голосом говорит Шепеленко.

И мне его, ей богу, жаль сейчас. Погибла его надежда избавиться от опасного конкурента.

- Я на оперативку ехал в машине с Гамбергом и всё ему сказал, - добавил Шепеленко, как бы оправдываясь, но и прощупывая меня.

Понятно, Шепеленко, понятно. Обрадовался, что я уйду.

  

- Шепеленко заходил ко мне, - сказала мне белокурая секретарша Гамберга. - Требовал показать ваше заявление. Я сказала, что не имею права.

Так-так, Шепеленко! Хотел лично удостовериться и, может, резолюцию свою наложить.

Больше он ко мне не подходил.

  

Деньги мне принесли сразу же, как только я пришёл от Гамберга, большие деньги. Вечером я сидел в ресторане, ужинал в компании братьев Щупа-Дуброва и Селезнёва. Расплатился с Игорем, у которого я назанимал денег, дал четвертную.

Селезнёв к нам подсел, видя, что мужики уже выпивши, стесняться нечего, и всё славословил меня, и всё натаскивал против Шепеленко, всё хвалил Игоря.

Пили болгарский коньяк "Pliska" три звёздочки в маленьких графинчиковых бутылках, закусывали редиской со сметаной и солёной капустой. Пили много и ели много. Селезнёв пил, как в бочку. Игорь осторожничал, отнекивался, но всё-таки тянул рюмку за рюмкой.

Оба брата наперебой старались выведать у меня, как и о чём я разговаривал с Гамбергом. А я и рад был: хвалился безудержно. Водка развязала мне язык. Не хочу даже вспоминать, что я им говорил - стыдно.

- Ты Игоря не забудь, когда станешь начальником ОКСа, - говорил Селезнёв, держа меня за руку и взглядывая на Щупу-Дуброву, включившего свой слух.

- Не забуду. Мы вместе будем…

  

Всю жизнь я задним числом раскаиваюсь в своей болтливости. И всегда я был такой, кроме времени на войне и в плену. Вот когда я был на редкость сдержан. Но тогда я был сам не свой. Я не жил тогда, Другой во мне сидел и Другой жил. А я только наблюдал за ним и поражался виденному. И всё хотел запечатлеть его, этого моего Другого, да так и не запечатлел. Кончилась война, и Он кончился в первом же госпитале, а я остался жить.

Я рассказывал, собеседники мои переглядывались. А потом рассказывал про свой суд Игорь Щупа-Дуброва.

- Суд состоялся, - говорил он, смачно захватывая пищу толстыми губами. - Я на процессе рассказал всё. Она на суде ничего про нас, нашу интимную жизнь, не говорила, а я всё рассказал. Теперь мне её жалко, а тогда я боялся, что сына отнимут.

Ко мне нагнулся, близко блестя глазами, окосевший от коньяка Вадим, брат Игоря.

- Как я советовал, так Игорь и сделал. Опыт моего развода Игорю помог.

- Сына оставили за вами? - спросил я у Игоря Федосьевича.

- Да… Пока… Отложили рассмотрение на пять месяцев. Я всё же не уверен. Вдруг через пять месяцев отберут сына?