Я промолчал. Зарплату я заработал. И от заявления не откажусь. А в голове зазвучали строки из "Думы об Опанасе":

  

  

Гамберг продолжает, обращаясь теперь ко мне:

- Вас будет двое? Когда приезжает ваша жена? Двухкомнатных квартир у меня пока нет, а вот трёхкомнатные остались.

Гамберг говорит в уверенности, что мои "капризы" закончились, и теперь можно говорить по существу.

- Напрасно вы это, Радомир Моисеевич, - сказал я. - Мне ничего не надо.

Гамберг оторвал листок блокнота и быстро написал на нём:

  

  

- Начнём работать. Я вчера впервые пригласил вас на важное техническое совещание, а вы…

- И что бы вы услышали от человека, которому передали приглашение за пять минут до начала совещания? Я не был готов к содержательному обсуждению чего бы то ни было. Да и не привык я к экспромтам.

- Будем работать, Сергей Иванович?

- Нет.

- Ну, что вы ещё хотите? Оклад 190 рублей? Будет. Вы мне нужны.

"Вот как! - подумал я. - То "сам приехал", а то "вы мне нужны".

- Ещё раз повторю, что такого отношения к человеку, принимаемому на работу, я ещё не встречал.

- Я был очень занят. Возможно, не успел войти в ваши обстоятельства. Извините.

- Хочу пояснить… по поводу оперативки: я не пошёл не потому, что обиделся, а потому, что был взволнован и не смог бы продуктивно работать.

- А мне доложили…

- Вас ввели в заблуждение. Кто это? Шепеленко?

- Да. Ну, так работаем?

Я согласился.

Внутренняя вибрация постепенно утихала. Мы расстались молчаливо и без особых восторгов от достигнутого соглашения.

  

На улице вьюга бесилась вовсю: не было видно ни земли, ни неба. Тончайшая снежная пыль, проникая в бронхи, неприятно холодила и вызывала приступы кашля.

Часа полтора я приходил в себя, привыкал к мысли, что буду жить и работать здесь.

  

Когда я появился в Кураторской, ко мне подошёл Шепеленко.

- Ну, что? Гамберг вызывал? Были у него? - сыпал он нетерпеливыми вопросами. Глаза у него, как вода в забое медного рудника, сине-зелёные, то раскроются зеленью, то сомкнутся купоросной синью, то широко взглянут, как охватят, то затаённо сомкнутся. Похоже, он хотел узнать что-то важное для себя.

- Партком не отпускает, - сказал я.