- Перестройка? Я собственно никакой перестройки не предлагал, - говорю спокойно.

- Ну, не перестройка, а улучшение работы, - выкрутился он.

- Просто надо навести или завести элементарный порядок. Ведь в отделе каждый сам себе голова.

  

Беседовали мы не меньше часа.

  

- Мы планируем 17-го марта провести бюро райкома о ходе строительных работ на пусковых объектах. Хотелось бы включить вас в комиссию по подработке вопроса. Вы не возражаете?

- Пожалуйста.

- И вообще, мы вас включим в наш районный партактив.

  

Комбинатский "Козлик", на котором я приехал, стоит в сторонке. Прибавился пассажир - Вера Перфильевна, завхоз. Она остролицая, в очках и, похоже, любит поворчать. Фронтовичка. Жизнь сложилась так, что живёт одна. У неё неприятности: приехал человек на её место, и она не знает, что с ней будет. Она воевала в этих краях, на полуострове Рыбачьем, после войны так и осталась здесь.

- Я ведь здесь с 45-го года. Столько лет прожила! Мне на юге плохо, - делится она своими бедами. - Вон наш главбух всё говорил: "Уеду-уеду!" Ему здесь климат не подходил. Давление у него было высокое. И проработал-то здесь всего четыре года. Слёг. Не успел уехать.

- Что, умер? - спрашиваю.

- Нет, но в очень тяжёлом состоянии, - говорит Вера Перфильевна, точно выделяя главное во всей этой истории, что её занимает. - Не успел уехать.

Разговор сам собой утих. Вера Перфильевна закурила.

- Норвегию видели? - неожиданно спросила она.

- Нет.

- Так глядите, - указала она на левое окно.

Я посмотрел. Какая Норвегия? Заснеженная гладь озера. И два берега. По одному едем мы. По другому… Неужели всё так просто? Такой же ивняк, такие же сосенки на буграх.

- Дом видите? Кирху видите?

Ни черта я не увидел, машина мчалась так, что одно ивняковое мелькание сбоку.

  

Приехали в Заполярный в 14:45. Был обеденный перерыв.

После перерыва пошёл я в партком.

- Ну вот, встал на учёт, - говорю секретарю-машинистке, женщине со строгим лицом.

- Нет, не верю, - говорит она.

Вытаскиваю свой прикрепительный талон.

- Вот теперь верю, - строгость на её лице сменяетя улыбкой.

С талоном, партбилетом, ещё - бог весть - каким бумажками, что мне выдали в Никеле, она идёт к секретарю парткома.

Жду. Вот и она выходит.

- Евгений Филиппович просит вас зайти.