- Давайте, как-нибудь пройдёмся с вами по всему цеху, я вам всё покажу и расскажу. По чертежам вы вряд ли составите правильное представление об объёме и месте строительства объектов. Кстати, не все они строятся, большинство из них в действующей части помещения Обжигового цеха реконструируется.

- Как же собираются их реконструировать? Намечена остановка цеха?

- Никто ничего не намечает. Шепеленко согласовывает необходимые изменения с цеховиками. А моё дело - техдокументация.

- Только документация? Разве от главного инженера ОКСа не зависит выполнение подрядчиком плана по капстроительству? Зависит! - сел я на своего "конька", объезженного в Качканаре и Гатчине.

  

Полилась беседа, в которой я захватил инициативу и, неимоверно хвастая, наверное, с полчаса объяснял, как это делать по правилам. Правила эти, кстати, я узнал от других, работая в Качканаре.

  

- Обедать идёте? - поинтересовался у меня Щупа-Дуброва.

- Хочу ещё поработать.

- А то бы пошли вместе. Вы где обедаете? В Молодёжной столовой или в ресторане "Заполярный"?

- Чаще всего в Пончиковой на углу.

  

Щупа-Дуброва ушёл не сразу. Одевшись, он долго стоял возле моего стола.

  

После его ухода я не работал. Всё, что он рассказал про Гамберга, который держал ОКС за козла отпущения и пренебрежительно относился к отделу, вызвало у меня подавленное состояние духа. Его грубость и окрики вместе с моим состоянием неопределённости и неустроенности, безденежья, тревог и надежд...

Пошел в магазин, купил "чекушку", выпил в гостинице и лёг спать.

Решил я немедленно отсюда уехать, уехать навсегда! Никакого побудительного толчка не было. Скорее причиной такого желания послужили склока и брань, барско-еврейское отношение вельможного Гамберга к ОКСу, к сотрудникам. Всё это поднималось во мне в последние дни и, наконец-то, оформилось в решение уехать. Я сказал себе: "Не смогу! Не смогу я сработаться с Гамбергом никогда". Рано или поздно придётся уехать. Лучше уехать сейчас, пока ещё всё так неопределённо, пока ещё я не связан никакими обязательствами.

Попытался попасть к Гамбергу на приём. Пришёл на работу раньше всех и всё ходил по коридору, карауля его. Лидия Павловна сказала, что он приходит около восьми утра.

И действительно, Гамберг пришёл к восьми часам и тут же был окружён ожидавшими его начальниками разных подразделений. Я ещё не всех знаю по именам, хотя и видел уже не раз.

- Родомир Моисеевич, - подступил я к Гамбергу. - Прошу меня принять. Несколько минут.

- У меня сейчас начинается совещание с заместителями. Не могу, - чиркнул он по мне калмыцкими глазами и пошёл.