Прошли они, ни слова не говоря, к двухтумбовому столу Зыкова и стали выдвигать ящики и что-то искать, время от времени оглядываясь. И не понять было, что их больше интересовало: содержимое ли ящиков стола или старательно сопящий носом Фрол Иванович, в которого взгляд Спектора постоянно упирался.

А Спектор был известен как соглядатай и доверенное лицо Гамберга.

Ничего, похоже, они не нашли, переглянулись и ушли молча и таинственно, не попрощавшись. Странный был визит.

Прибежал Алексей Иванович: вытянутая шея, задранная по-петушиному голова.

Осмоловская, щуря глаза и исподлобья оглядывая Зыкова, рассказала, что к нему приходили гости. И засмеялась.

- Какие гости? - вскинулся Зыков.

Она сказала - кто. Алексей Иванович онемел, и три складки на шее - результат "плохой" северной жизни - ожерельем легли между воротниками сорочки и пиджака. Любопытство к содержанию его стола было ему непонятно. Он сидел, ничего не предпринимая и о чём-то думая. Видимо, вынашивал какое-то решение.

Мы все, кто украдкой, кто прямо, посматривали на Алексея Ивановича. Вид и поза его говорили: "Ради бога, не трогайте меня! Не прерывайте мои мысли, дайте сосредоточиться. Тут что-то есть!"

Наконец, Алексей Иванович до чего-то додумался, сорвался с места и убежал. Вернулся он слегка пришибленный. И долго сидел неподвижно, положив локти на стол. Видно было, что он очень переживал. Ударили его по самому чувствительному месту - его самолюбию.

- Что, Алексей Иванович, говорили с вами? - не выдержала Клава.

- Говорили, - буркнул Зыков.

- Ну, и что? - спросила Нина Осмоловская, держа руку на трубке телефона. Она брезгливо сложила губы, качнула волосяным ведром на голове.

- А что? Ни-че-го! - ожив, быстро проговорил Алексей Иванович и заёрзал на стуле.

- Как "ничего"? Зачем же они рылись в столе? Что искали? - крутнувшись на своём табурете, спросила Валентина Евгеньевна.

Алексей Иванович побаивался Валентину Евгеньевну и потому не мог ответить ей дерзостью.

- Понимаете, они приходили с НОТом (НОТ - научная организация труда). Проверяли, нужны ли работникам управления двухтумбовые столы. Загружены ли они бумагами. А я, как назло, убрал лишние бумаги и чертежи в шкаф, - растерянно проговорил Зыков и снова впал в оцепенение.