Гамбергу позванивали из цехов, от главного диспетчера. Он отрывался, отвечал. И вот раздался длинный звонок - междугородний. Слышно было, как в трубке голос телефонистки сказал: "Будете разговаривать с Москвой".

Гамберг прижал трубку к уху и как-то весь собрался, привстал даже. Одновременно он нажал кнопку вызова секретаря, расположенную под крышкой стола. В кабинет вошла, кутаясь в зелёную кофту, тигроглазая Лидия Павловна. Она принесла какие-то документы.

Все мы, сдерживая дыхание, следили за действиями директора. Мы видели таинственные нити управления комбинатом. Все эти разговоры по телефону должны были нам показать, как много и трудно работает директор. Он занят каждую минуту! Цените! Уважайте! Представляете себе, чего ему стоило оторвать полчаса или даже больше от главного его занятия - управления - ради вас, ОКСовцев!

Послышался забавный - мяукающий - звук телефонного звонка: му-и! му-и! му-и!

- Товарищ Гамберг, у телефона Москва!

Но Москва не спешила говорить по телефону, и Гамберг ждал.

Ждали и мы всем ОКСом, слушали в 15 пар ушей, смотрели в 15 пар глаз. Просто удивительно, как можно так тихо сидеть!

  

В голове моей крутился один вопрос, мучающий меня со вчерашнего Актива. Почему директор относится к ОКСу, как к стороннему учреждению? Почему вчера многие выступающие дули в одну и ту же дуду, говоря про ОКС: недостатки, недостатки и недостатки? Мне казалось, что если где-то слишком много недостатков, то надо искать причину того не в самом отделе, а вне его, скорее даже - в отношении к нему.

Гамберг стал директором комбината недавно. Может быть, критикуя отдел, он хочет опорочить предшественника? Допустим, что это наследство - ОКС - досадное. Но зачем же его избивать? Надо терпеливо искать причины, почему не клеится работа ОКСа, и устранять их.

И тут же я отвечал себе: а что делается сейчас? Разве приглашение отдела к разговору - не поиски решения? Разве это не оперативное реагирование на критические замечания, прозвучавшие на вчерашнем Активе?

  

Наконец телефонная трубка ожила. С Гамбергом разговаривал начальник Главникелькобальта - Владимир Васильевич Дроздов.

Гамберг рассказывал о выполнении плана двух декад января нового года, о перспективе на третью декаду. Вырисовывалась картина выполнения месячного плана минимум на сто процентов. Дроздов был доволен.

Потом начался таинственный разговор двух руководителей, где за каждым словом стояло нечто понятное им, но не понятное подчинённым. По отдельным полувопросам Гамберга Дроздову и по заминке я предположил, что разговор идёт о нас с Шепеленко.

Гамберг говорил:

- Да! Да-да! Дважды встречались. Он знает. Всё обговорили. Да, я думаю, он понимает. Приступил.

  

Сигарета, положенная на спичечный коробок, догорела; беловатый пепел упал на полированный стол. Гамберг смахнул его бумагой. Пепел разлетелся по всему столу, и Гамберг стал дуть на него, отчего пепел весь слетел на пол - работа для уборщицы.