Яна очень мне помогла материально в критический момент. Такое не забывают. Братья отказали в шестидесяти рублях. Да, было такое. Отказали. Когда-нибудь я им это напомню. И теперь нет у меня братьев. Вычеркнуты москвичи: Александр, Михаил и Николай. Василий из солидарности к ним присоединился. Аркадий мне не пишет. Не пойму почему: то ли сердится, то ли просто не хочет писать. Остаётся Иван, с которым я поддерживаю связь и которому не жаль для меня пятидесяти рублей.

Я обещал Яне, что в Заполярном схожу в санэпидстанцию и поговорю насчёт работы. Я много чего ей обещал, только не с целью обмана. Пойти или нет? Ох, как мне сейчас нужен здравый совет!

Я не должен желать приезда Яны. Я хочу привезти сюда жену, помириться с ней, насколько это возможно при наших-то характерах. Ей надо заработать на пенсию.

А Яна ждёт, что я напишу ей, дам адрес, чтобы начать переписку. Я не пишу - адреса у меня нет. Я жду разговора с Гамбергом, он должен назначить мне зарплату и предоставить квартиру.

И ещё: мне не нравится моя мизерная должность, она не соответствует моему статусу. Мне не нравятся насмешливые убегающие взгляды знакомых качканарцев, обосновавшихся здесь. Ведь они знали меня как одного из главных руководителей качканарской стройки.

Всё не нравится мне! Всё! И я почти готов уехать отсюда.

Я сижу в Кураторской, с краю, ближе к входу. Утром пришёл запыхавшийся Щупа-Дуброва и передал распоряжение Шепеленко:

- Весь отдел - в кабинет к директору!

- Когда? - поправив очки, спросил Зыков.

- Сейчас.

- Прямо сейчас? - переспросила тонким голосом Валентина Евгеньевна Шевчук, спускаясь со своего высокого стула.

- Ну, вот - началось, - недовольно заметила Нина Осмоловская, пробегая глазами по сотрудникам.

- Раз надо - пошли! - резюмировал Фрол Иванович Свириденков, готовый идти куда угодно, лишь бы не сидеть без дела.

Зашумели отодвигаемые стулья. Кураторы составляли три четверти всего народонаселения ОКСа. Поднялись всем отделом и пошли. Шепеленко подошёл к нам в приёмной директора. Стоим, ждём. Смешно: пятнадцать взрослых людей почти вплотную стоят перед дверью и ждут, когда она откроется.

Референт Гамберга Лидия Павловна - женщина с прозрачными глазами - только пожимала плечами.

- Зайдёте, когда скажет. У него люди.

- Что же мы стоим, раз нас приглашали? - спросила самая смелая из женщин Валентина Евгеньевна Шевчук. - Может, директор нас ждёт.

Шепеленко, которого подтолкнул её вопрос и всеобщее шевеление, просунул голову в дверь и отдёрнул её обратно. Видно, войти было нельзя.

Минут через пять дверь открылась, вышли двое мужчин с лоснящимися лицами и с ними Гамберг.