Мы пообедали в "молодёжной" столовой самообслуживания с Тарасовым и Щупой-Дубровой и пошли во Дворец.

Серое, низковатое, приземистое здание мавзолейного типа, но раскидистое, большое.

- Терразитовая штукатурка! - восклицал Щупа-Дуброва. - 15 рублей 80 копеек за квадратный метр, а по смете - 3 рубля 80 копеек.

- А площадь перед Дворцом как названа? - спросил я. - Не Дворцовая?

- Просто - площадь, - понял намёк Щупа-Дуброва. - Здесь не Ленинград.

"И могильник - не дворец", - подумал я.

  

Входили по широкой лестнице, обитой уголком; на неровных, местами выщербленных ступенях стояли лужицы. Входные двери - многостворчатые, многовходные.

  

Раздевалка. Гул голосов. Над фойе - подсвеченный подвесной потолок.

- Здесь по проекту была открытая часть, - Щупа-Дуброва показал на подвесной потолок, на мозаичные плиточные полы.

- А Гамберг вызвал и сказал: "Сделать закрытым!" - вставил своё слово Тарасов.

- Сел и сам набросал чертеж, - подтвердил Щупа-Дуброва.

- А платили-то как! - засмеялся Тарасов. - Землёй платили!

- Как - землёй? - не понял я.

- Очень просто, - подхватил Щупа-Дуброва. - Землёй Двенадцатого квартала.

- И "обраткой" с главного корпуса, - дополнил Тарасов.

Они смеялись, им хотелось рассмешить и меня.

  

Фойе - вместительное квадратное (примерно 50м на 50м) помещение - можно рассматривать как огромный танцзал. Стены расписаны, на одной - волны снега, тундра, олени, томящееся за горизонтом солнце - тематика Крайнего Севера; на другой - нечто, похожее на комбинат, разлапистая металлическая опора ЛЭП с провисающими пухло-белыми проводами, отдуваемые ветром - много экспрессии.

  

Щупа-Дуброва рассказывает, как проектировали кровлю над фойе, как подбирали светильники.

- Ох, и задал же нам Гамберг работы! - восклицал он. - Всех загонял! А Борченко, та прямо плакала. Приказывает платить, а платить нечем. Она так и сказала ему, а он её выгнал!