Объект "Школа-десятилетка" занесён снегом. Здесь, наверное, давно не работают. "Строители ушли" - говорят в таких случаях.

Походил по комнатам-отсекам, поднялся на второй этаж. Стены и перекрытия, частью кирпичные и "многодырчатые", как мы, строители, называем их за плохую кладку перегородок. Пустошовка перегородок… А так, в общем, строят неплохо. Лучше, пожалуй, наших уральских и ленинградско-гатчинских-дружногорских. Только в стенах-перекрытиях много половинок кирпичей без хорошей перевязки. И ещё не везде стены вертикальны. Отмечаю хозяйственную жилку прораба: все материалы аккуратно сложены, дожидаются возвращения строителей.

Подхожу к зданию Управления. Здесь разместилось не только Управление комбинатом, но и строительный трест, а также милиция - все в одном здании.

Прошёл по левому коридору, торкнулся в дверь кабинетика Шепеленко - заперто - ещё не пришёл.

Походил по коридору. Тихо, пусто, никто не работает. Только из приёмной директора доносятся голоса.

Вышел оттуда человечек с проплешиной на голове, низенький, толстый и косоглазый. Потом я узнаю, что это был Владимир Евсеевич Спектор, зам главного инженера комбината, у Гамберга он в большом почёте. Мне потом ещё много раз придётся говорить о нём: наши обязанности где-то перекрещивались, наши знакомства совпадали.

Вслед за Спектором вышла молодая женщина. Всё в ней было удивительным: необыкновенно голубые глаза, огненно-рыжие взбитые на макушке волосы. Это была Лидия Павловна - референт Гамберга. Как я понимаю, начальница над секретаршами.

Поражали глаза Лидии Павловны - глаза северного сфинкса. Они ничего не выражали; по ним вы бы никогда не узнали о настроении, о переживаниях этой дамы.

Она вошла в ту же дверь, что и Спектор. Надпись на двери гласила: "Заместитель директора комбината по общим вопросам". Вскоре они вышли вместе и пошли обратно, в кабинет Гамберга. На лицах их я увидел неясную усмешку.

Потом мне многое станет ясно, в частности, и то, о чём они говорили между собой, зайдя в пустующий кабинет зама директора по общим вопросам. Я догадывался, но потом я точно узнал, что говорили они именно обо мне, об отношении Гамберга к моему приезду на комбинат.

  

В коридоре висела стенгазета, выпущенная к Новому году. Почитал её, посмеялся над стихотворной рубрикой "Кому Что Снится".

  

- Ну, идёмте ко мне, - послышалось сзади.

Я оглянулся: Шепеленко. Не останавливаясь, не подав руки, он плавно прошёл мимо, склонившись влево, как бы от усталости или от печали. Коротенькая куртка на молнии с рыжим искусственным воротником зрительно делала его выше. Никаких следов службы во флоте мне разглядеть в нём не удалось.

В кабинете Владимир Павлович разделся, повесил куртку во встроенный шкаф, мне раздеться и сесть предложено не было.

Снял я пальто, перекинул его через спинку стула и уселся без приглашения.