В голосе Блатова сонная тягота:

- А вы с ними случайно не поругались?

- С кем? С милицией? - переспрашиваю я его и мгновенно понимаю, что ни о каких спорах в милиции говорить не следует. Не то могут вообще телеграммы не выслать. - Александр Петрович! С ними ругаться нельзя! - кричу со смехом.

- То-то же! А я думал… Такая канитель с выдачей пропуска и вызовом у нас первый раз. Хорошо, мы здесь постараемся вам помочь.

 

- Вышлем, - коротко бросил Блатов в трубку.

И сразу же раздался голос телефонистки:

- Ваше время закончилось!

  

Прошло уже два дня, а телеграммы всё нет и нет.

Вызова нет, денег нет, настроения нет, счастья нет - полный разлад в душе! Что будет дальше?

  

Заполярный! Заполярный! Что же ты молчишь, Заполярный? Чёрт бы вас там всех побрал! Замёрзли вы там, что ли? Поймите, уехать мне надо: чем скорее, тем лучше!

Телеграмма пришла! Из Заполярного! Блатов не обманул!

В Гатчину телеграмма пришла ещё вчера, в пятницу, в половине седьмого вечера, а наш оперативный телеграф доставил её мне только сегодня утром!

Катя дала посыльной 15 копеек за труды. Больше у нас нет! В долгах, как в шелках.

Читаю телеграмму и бледнею: в ней просьба выдать мне ПОСТОЯННЫЙ пропуск. Снова напутали! Постоянный пропуск выдают тем, кто сдал квартиру и выписался из домовой книги, а мне нужен временный. Я выписываться не собираюсь.

Бросился в милицию - закрыто! Махнул в Юридическую консультацию, там дали совет обратиться в понедельник к юристу, обслуживающему горкомхоз.

  

На улице мороз колет нос и щёки, дух захватывает. Говорят, что -30. Такого в Гатчине давненько не бывало. Веточки на деревьях покрыты слоем инея в палец толщиной, и жёлтое-прежёлтое солнце.

По прибольничному пустырю спешат в парк люди, лыжи на плечах. В такой холод кататься на лыжах - не безумие ли?!

Около морга - напротив торца нашего дома - стоит мужчина с белым свёртком под мышкой: кто-то из близких умер.

  

И у меня в сердце свой "белый свёрток". Несомненно: я своими руками убил свою любовь! Убийца! На мне несмываемая кровь! Всё слышу: "Ты ушёл от меня! Ты мне изменил, Басов! Неужели у тебя нет совести?!" Яна сказала и сама испугалась своих слов: не обидела ли? В её глазах - поблёкшая голубизна.