Отъединённый от завода территориально, отдел оторван и общественно. Здесь не выходит стенная газета, не слышно голоса пропагандиста-агитатора, не чувствуется дыхание критики.

На всех "отфорсированных" советских высотах гордо развеваются флаги, знаменующие - наряду с прочим - закон и справедливость. На Федориной горе не видно такого флага. Здесь, в полуразвалившемся здании Тагилстроя, в лабиринте узких коридоров, приютился пасынок завода - проектный отдел. Знает ли о его существовании кто-либо кроме замдиректора тов. МЕДВЕДЕВА? Если и знают, то только номер телефона. Товарищ Медведев, недавно побывавший здесь, настолько был поражён увиденным, что сделал "небольшое" изменение в руководстве отдела: освободил старого начальника от занимаемой должности.

Надеюсь, что ООТ (отдел организации труда) завода тоже осилит подъём на Федорину гору, заглянет в проектный отдел, потому что здесь процветает несправедливость в закрытии нарядов, которую надо бы исправить.

Мифические боги Олимпа, которым поклонялись и которых чтили древние греки, были более справедливы, чем "бог" Федориной горы - зам начальника проектного отдела тов. ШЕСТАКОВ Л.В. Те всё же иногда ошибались, за что их и наказывали, но "бог" Федориной горы непогрешим.

Последний день каждого месяца - очень напряжённый день. Всюду на заводе это радостное напряжение, подводится итог месячной работы. Людей волнуют показатели выполнения плана. Но на Федориной горе этот день горек и безотраден.

В последние часы уходящего месяца происходит закрытие нарядов. Сотрудники униженно подходят к тов. Шестакову, чтобы узнать, сколько заработано. Точнее: сколько соблаговолит выписать тов. Шестаков.

Какие унизительные картины можно наблюдать! Конструктор стоит в позе просителя - склонившись - и заклинает неумолимое божество: "Это же работа повышенной категории сложности… Разве это справедливо?... Капельку совести…"

"Я бы заплатил, - ответствует божество, - но что скажет ООТ? Нет, больше не могу!" Шестаков вытаскивает из стола затрёпанные, засаленные листочки, смотрит на них и тут же прячет. Боже упаси дать в руки конструктору нормативы расценки!

Если конструктор, желая всё же узнать, за что снижены его показатели, не уходит, как это было с инженером ТИМОФЕЕВЫМ, божество гневается. Оно изрекает слово, равноценное библейскому: "Изыди, сатана!" "Выйдите! - кричит божество и в порыве гнева бьёт по столу кулаками. - Выйдите сейчас же!

Что делать подневольному человеку? Он, скрепя сердце, уходит.

Через минуту тов. Шестаков вызывает его в кабинет.

- Почему не подписываете наряд? Без зарплаты хотите остаться?

- Я хотел бы знать всё же, сколько я заработал, - говорит конструктор, видя чистый бланк наряда в руках божества.

- Сколько заработали, столько и получите!

Вздохнув, конструктор подписывает чистый бланк, полагаясь на милость божества.