Как известно, директор должен знать, как живут его рабочие, а для этого надо посещать их жилища. Но если это делать, придётся видеть убожество и нищету, выслушивать разные разности вроде "сам-то ты вон в каком доме живёшь, и за домом целый сад развёл". Нет, сам Александр Тимофеевич по домам рабочих не ходит. Он пользуется информацией подчинённых ему начальников: Верхолётова, Булатова. Глинских, Сиухина и других. Даже секретарь партбюро ШЕМЯКИН и тот выполнял эту неприятную работёнку с подкидыванием информации директору.

И директор знает всё, что о нём говорят.

Как живут рабочие - этим пусть интересуется завком и партбюро. Для него люди завода - это РАБСИЛА, которая должна выполнять план. План - главное, за него с директора стребуют. А за то, что кто-то живёт в неблагоустроенных жилищах, в бараках, никто не спросит. Мало ли кто как живёт. Всех за казённый счёт не благоустроишь.

Бывает, что на совещаниях, а особенно на общих собраниях и разных "активах", прорвётся на трибуну недовольный. Тогда директор встаёт во весь свой большой рост и спокойно заявляет: "Строим, строим, товарищи".

Атмосфера на заводе такая, что действия директора только одобряются. И боже вас упаси осудить его! Тогда вас или перестают замечать, или на ваши вопросы отвечают подчёркнуто резко, с некоторой дозой раздражения. Вам дают понять, что заводу вы не нужны. На ваше заявление, на вашу просьбу об уходе, если такая воспоследует, будет незамедлительный ответ: "Вы освобождены".

На заводе критики нет. Вернее она есть, но самая низкоподданическая, карликовая, стелющаяся, как растительность в тундре. Без критики нельзя, требуется, чтобы она жила, её культивируют те же люди, что и душат её. Душат, но не до смерти. Дать умереть критике - неприятностей не оберёшься. И если ты хочешь жить и работать на одном месте, то самое лучшее - не критиковать.

Александр Тимофеевич - человек нового. Он любит новое, как в технике, так и в перестановке людей. Моментально зажигаясь новой идеей, он собирает совещание. На совещании обязательно присутствуют Верхолётов, Смородяков, Сумин и Булатов. Ещё до начала совещания приглашённые понимают, что готовится обсуждение предложения директора, и уста критиков железно замыкаются благоразумием.

При обсуждении одна фантазия подхалимов сменяется другой, масштабность идеи растёт и раздувается. И тут оказывается, что дворец выстроен на песке, и он скоро рухнет. Директор недовольно кусает губы.

"Может, что-нибудь ещё можно сделать?" - спрашивает он. И ему отвечают восторженно взглядами и улыбками: "Всё сделаем, что прикажете!"

Наверное, главный механик и главный конструктор понимают, что фантазию директора надо глушить не ударом по голове, а только дав ей зелёную дорогу. Достигнув колоссальных размеров, она рухнет сама. Нехватка железа, нехватка рабсилы - да мало ли что ещё. Рухнет, и винить некого: все поддерживали идею директора.

Зато в вопросе расстановки людей по постам директору полный простор. Здесь железа и рабсилы не требуется, нужны только чернила и бумага. А у начальника АХО Сиухина этого добра сколько угодно. По 6-8, а то и по 16 перемещений ИТР. Это так заметно, что в 1953 году Бабаджан сказал: "Здесь любят перемещать". Да, любят. Это директор компенсирует своё неудавшееся техническое новаторство.