Как быстро бежит время! Вот уже стрелки часов показывают ровно восемь утра. Как мало сделано! Пора одеваться, завтракать и идти на постылую работушку. А там бумажки, бумажки и бумажки до шести часов вечера.

Идёшь домой. В семь - ужин. Шестичасовой ночной сон - и круг замыкается.

И так каждый божий день! Хоть разорвись! Нет сил… Нет сил…

Когда-то собирался сказать несколько слов о Васе Паньшине, слесаре металлургического цеха. Мы его звали попросту: Афанасьич.

Оригинальный человек этот Афанасьич, всегда с улыбочкой, поговорочкой и без бл…ва. Так живёт и так же и работает: надо работать сутки, будет работать сутки, надо двое, будет и двое. И каждый понедельник подойдёт с улыбочкой на широком прокопчённом лице, блеснув никелированными вставными зубами.

  

"Официальный ябедник" - так называют в цехах контрольно-измерительные приборы.

  

Резолюция на рационализаторском предложении:

" … Кислорода нет - отклонить".

Вторые сутки идёт дождь. Прохладно. Настроение - под стать погоде. Болит правый глаз. Неужели оттого, что стал носить очки?

Ночами сижу над рукописью. Чем больше сижу, тем ничтожнее результаты. Всё не нравится, всё не так, как хотелось бы. А как надо - не знаю. Много возникает вопросов о методах, приёмах слововыражения: приклеишься мыслью к одному, забываешь другое. Как увязать портретную зарисовку с чертами характера: фоном, сюжетно? Не представляю себе. Оттого, наверное, ничего и не получается. Да ещё одновременно следует помнить о месте действия, а по Шолохову - и обо всех пяти чувствах. К тому же надо преподнести это политически правильно - как Дергачёв сказал - политически зрело.

Трудно, необыкновенно трудно. Сомнения гложут, тянет на лёгкий путь.

Написал первые четыре странички простым и понятным - своим - языком. Мне нравится. Выдержать бы все главы в таком спокойном повествовательном тоне. Первая глава - по моему замыслу - кончается горячей мечтой Юрки Лобка о заводе, о послевоенной жизни. Коротенькая глава, но так даже лучше. Сдвиг налицо, только спешить не надо, не сглаживать психологические переживания в погоне за клубком сюжета. Писать проще, выпуклее, ярче. Безжалостно вычёркивать всё серое, бледное. Рисовать.

Кажется, чуть-чуть приоткрылась тайна покоряющего слова Льва Толстого. Боже сохрани - сравниться с ним! Не смею и думать. Попытаюсь только подражать ему. Дерзость? Стану дерзать. Творчество требует дерзаний. Дерзать, глубже мыслить, не делать ходульного наброска жизни, а рисовать её живой, во плоти. Ой, как хочется так писать!