Ночью шёл дождь, и теперь ещё пасмурно. В полуоткрытое окно тянет влажным холодом.

Жёлтая собака ходит возле помойной ямы, принюхивается. Вчера в железном коробе был пожар, и теперь он покрылся ржавчиной, покраснел от стыда за людей, забывших про него.

Двое мальчишек-школьников идут в магазин занимать очередь: фуражки на головах, один в бордовом костюмчике, другой - в тёмно-зелёном. Подтягивают деловито штанишки, теребят фуражки.

8часов 45минут утра. Осталось несколько минут до девяти.

В коридоре слышны неторопливые шаги, скрип двери, минутная тишина и - начинается щёлканье счетов.

И вот уже дробный стук дамских каблучков, односложные приветствия, кашель и шум шагов наполняют коридор.

Раздаётся сиплый электрический звонок: рабочий день начался.

На минуту всё стихает, в коридоре - никого. Все сидят по комнатам, за столами, над бумагами. Скрипят перья.

Но если вы думаете, что люди и дальше так будут сидеть по своим комнатам, то вы не знаете психологии служащего-управленца.

Первому, кому в запертой комнате стало жарко - это главному механику Алексею Алексеевичу Верхолётову. Он открыл дверь в коридор. И вдоль коридора полетел его хрипатый голос, он звонил по телефону:

- Мороз? Что, нет Мороза? Найдите немедленно!

- Мусихина! Степан Яковлевич…

Пускай все слушают и понимают, что Алексей Алексеевич руководит цехами, действует энергично, даёт важные задания, решающие план месяца. Какие после этого у цехов основания не выполнить план?!

  

Следом открывает дверь кабинета ГУРИН, за Гуриным наш Булатов. А там пошло-поехало! ПРЕЙС кричит, хоть уши затыкай! Сумин кричит - все слышат! Громкий, лающий голос АНДРЕЯ НИКОЛАЕВИЧА СУМИНА покрывает всё, даже дробь машинки в машбюро, даже яростный треск арифмометра. Нетерпеливый, высокий голос Сумина, захлёбывающегося от нетерпения, от бюрократического зуда что-то запретить или разрешить, кого-то пушить или гладить, хочет спорить. Но все знают, что с утра с Суминым спорить нельзя: с утра он злой.

Разговаривая по телефону, Сумин обязательно встанет. Ростом с Коломенскую версту, он, стоя у телефона, кажется ещё длиннее. Сделав разминку по телефону, Сумин выйдет в коридор и направится к директору, хотя тот его и не вызывал.

Длиннолицый, худой, высоченный - ноги заплетаются - идёт он по коридору. На лице Андрея Николаевича серые потухшие глаза, во рту - жар золота. Выделяясь на фоне далёкого окна в конце коридора, идёт Сумин: хромовые сапоги, галифе. Качается, как маятник, его длинная фигура. Мне он почему-то напоминает белогвардейского генерала. Вот если бы ещё вместо короткой стрижки был у Андрея Николаевича чуб - он бы точно являл собой тип белогвардейского офицера, каким мы его помним по фильмам.