Кто-то - я не уловил - зачитывает список, вносит предложение о кандидатурах в президиум. Слышу в списке фамилию "НЕУСТРОЕВ" и ищу среди рассаживающихся за столом президиума знакомое мне по фотографии лицо человека, которого я хотел бы описать в своей книге. Фотографию эту мне когда-то дала жена МОРГУНА. Серые шелковистые глаза, узкое лицо, гневная складка-зарубка на переносице; каштановые волосы зачёсаны набок; густые брови и твёрдо сложенные губы. Любимец красноуральских дам!

Пробегаю взглядом по лицам. Слепит свет из окон за спиной президиума, но я узнаю его. Мне удаётся рассмотреть только снежно-белую голову, чуть наклонённую набок и резко выделяющиеся на пожелтевшем лице чёрные и густые брови.

  

На трибуне докладчик - главный инженер Главникелькобальта ШИКОЛОВ.

Громкий отчётливый голос докладчика раздаётся на весь зал. Гляжу на него. Вижу большой рот буквой "о", широченные прямые плечи и расставленные руки, ухватившиеся за края трибуны.

  

В дверь просачиваются опоздавшие делегаты. В одном из них узнаю прихрамывающего на левую ногу ВАСЮ ЛУЗИНА, хватаю его за руку, усаживаю рядом. Перебросились несколькими словами. От Лузина разит водочным перегаром. Приглядываюсь: Васька пьян. Через минуту он засыпает, закинув левую деревянную ногу на здоровую правую. Всхрапнул, и я бужу его.

  

Официальный доклад продолжается. Возможно, так положено, но мне трудно терпеть эту стандартную, шаблонную пусторечь. Почему бы не сказать несколько простых, идущих от сердца слов? Нет. Говорит цитатами из письма ЦК КПСС и Совета Министров. "Да мы всё это знаем!" - хочется крикнуть ему.

  

Лицо докладчика мне тоже не нравится: узкий лоб, узко посаженные большие (наверняка желтоватые) глаза; длинный, расширяющийся книзу нос; одутловатые щёки. В нём что-то от дряхлого льва, старческое, увядшее, отёкшее. Большой, седоволосый, в сером костюме.

  

Целый час говорит, и ни одного покашливания, ни одного срыва голоса. Как начал, так и кончил. Большое умение!

  

Доклад всё же утомил делегатов. Громче стали перешёптываться, скрипеть стульями - общий невнятный шум. Казанцев озабоченно смотрит то на докладчика, то на зал.

Васька спит. Мне захотелось для памяти записать кое-что, а блокнота нет, не взял при регистрации. Вытаскиваю у Васьки из-под локтя делегатский блокнот. Едва успеваю написать в блокноте два слова "Конференция НТО", как Васька просыпается и выдёргивает у меня блокнот. Чёрт с ними, с записями! Так запомню.

  

С содокладом выступает Бабаджан Артём Александрович, хвалит Кировградский медьзавод, приукрашивает наши достижения, говорит о новаторстве. Боюсь, у делегатов создастся преувеличенное мнение о нашей работе. Что делают слова! Один розовый цвет! Надо бы гордиться, а я краснею, прячу глаза, гляжу в потолок.

  

А там великолепные лепные украшения: в центре большой ромб, выложенный связанными в решётку зигзагами. В ромбе - люстра. Концентрические круги стеклянных подвескок-пальчиков люстры дробят свет. За пределами ромба - плиты меньшего размера; многорядная лепная вязь на потолочном поле, разноцветная резьба. Видимо, замысел был таков: представить потолок зеркальным отражением пола.