Клевал красным носом Холявко.

Лоснился от тщеславия и млел коротко подстриженный Женя Клыков.

Хитро улыбался Конырев.

  

- Поступило предложение избрать в президиум главного инженера треста товарища Козлова, - сказал Селянин.

Зал выбрал и Козлова.

Встал Терентьев.

- Слово для доклада имеет товарищ Селянин.

Федя Селянин, короткошеий, широкий и большеголовый, встал в вилке трибуны и заговорил, улыбаясь. Приятная и заразительная улыбка у Феди - улыбка нашкодившего малыша, просящего прощения. Если бы только это была натуральная улыбка, а не актёрская игра!

То, что улыбка его была наигранной, стало сразу понятно, когда Федя заговорил о деле: строительстве. Тут уж он выдал каждой сестре по серьгам. Он никого не обвинял. Нет, все хорошо работали, но вот товарищ Холявко… Федя упомянул его несколько раз. Давно уже исчезла, схлынула улыбка нашкодившего малыша. Бледный, напряженный Федя, вчитывающийся в текст доклада, - вот он НАСТОЯЩИЙ.

  

Пожалуй, не стоит описывать то, о чём говорил Федя. Скажу одно: доклад был ПРАВИЛЬНЫЙ, радующий округлостью формулировок. Меня это не удивило. Федя давно попрал все идеалы правды и чести, сбросил с себя ненужную теперь личину. И всё это за право занимать должность секретаря парткома.

  

После Селянина выступил Женька Клыков. Говорил рубленными фразами, спешил, с непонятным удовольствием выкладывал все безобразия, обнаруженные его группой. Особенный упор Женька делал на то, какие наказания понесли виновные. Качканарский "чекист" был верен себе.

После выступления Клыкова был объявлен перерыв.

После перерыва выступили председатели комиссий партийного контроля: Ермаков и другие.

  

Всё шло по заведённому порядку. Никто никого не критиковал. Кандель хвалил строителей, строители нахваливали себя. Карлюков долго и путано говорил о чуткости к людям, которую якобы привили людям руководители парткома.

- И это самый важный, пожалуй, вклад партийного комитета, - говорил Карлюков. Говорил, сам не зная, что несёт. Говорил без краски стыда в лице.

Мне стыдно стало слушать такое, и я опустил голову. Какой цинизм!

Часы показывали уже 8 часов вечера. Конференция продолжалась, но ограничили выступления в прениях, смогли выступить только 15 человек. Последним слово взял Покровский.

Он все ходил вокруг своего желания как-то поругать партком (понимай - Селянина). Было видно, что очень ему хотелось. Но закончил он противоположным.

- От лица городского комитета партии я объявляю благодарность партийному комитету за его работу.

Завтра или послезавтра в газетах мы прочтём, что конференция прошла на "высоком идейно-политическом уровне".