- А ты всё-таки сердишься, - сказал я.

- Зачем я буду сердиться? - пытался он отговариваться.

Я Семёна Мальцева знаю не один год, не раз схватывался с ним, когда надо было побороть его упрямство, и не раз мы с ним вместе выпивали на вечерах торжественных и в домашней обстановке. И уж я понимал, что теперь у Семёна на душе, хотя бы по тону, которым он со мной разговаривал.

- Сердишься.

- Ну, вот ещё! Пойдём, посмотрим буфет.

- Пойдём.

  

Меня вчера вызвал управляющий и приказал подготовить распоряжение по тресту и выговор Мальцеву за то, что он систематически отказывается выполнить распоряжение о переделке пожарных колодцев на сантехтоннелях. Ну, я и написал. А секретарша показала черновик Семёну. По почерку он узнал, кто писал, и на меня обиделся. На управляющего не обиделся, а на меня обиделся.

  

После трёх часов делегаты пошли дружнее, и к 4 часам зал стал наполняться людьми.

Пришёл Володька Моисеев. От него пахло водочным перегаром.

- Я по гостевому билету, - сказал Володька.

Но в дверях, на входе в зал, где контролёры проверяли партийные билеты, Володька вынул и показал им красненькую книжечку члена обкома партии. А у меня всё не выходило из головы его безразличное предложение: "Кому бы её отдать?". Пьёт много Володька, и никто его не одёрнет. И я вчера не одёрнул, а пошёл с ним и пил. Потом весь день опохмелялся огуречным рассолом. Нехорошо получилось, не по-товарищески.

  

- Товарищи! - вышел за стол президиума Селянин, - на 3-ю конференцию нашей партийной организации выбрано … человек! Присутствует … человек! Есть предложение: открыть конференцию. Других мнений нет? Голосуем. Слово по рабочему президиуму имеет товарищ …

Всех, кого мы в парткоме обсудили, те и прошли.

Выбранные начали заполнять президиум, и передние ряды опустели. Реденько расселись делегаты. Всё больше в задних рядах.

Насупившийся Карлюков, сизоватый с пробором на маленькой боксёрской голове; тройной подбородок закрывает галстук; грудью налёг на стол.

Возбуждённый Федя что-то показывает Канделю, откинувшемуся на спинку стула. Кандель в чёрных очках, в лёгоньком распахнутом кожане; из-под серой сорочки вывалилось круглое брюхо; усы лихо, по-мушкетёрски приподняты.

Длинношеий Гаркачёв по-хозяйски положил руки на стол.

У графина в центре стола маленький узколицый Дима Терентьев перебирает бумаги: ему вести конференцию.

Рядом с Терентьевым Покровский щурит белесые глаза, рассматривает делегатов в зале.

По другую руку от Покровского - Янчевский, председатель комиссии партийно-государственного контроля при горкоме партии, начальник нашего Клыкова.

Из-за голов 1-го ряда президиума виднелись головы 2-го и 3-го рядов.