- Если ни у кого больше возражений нет… Всё, товарищи, - сказал Покровский. - Ступайте по местам и готовьте конференцию. Чтобы все делегаты пришли вовремя и без опозданий. До свидания.

  

Расходились.

Старый состав парткома остался прослушать доклад Селянина.

Конференция, конечно, не началась ровно в 15.00. Сходился народ, как и следовало предположить, очень медленно.

Клуб "Строитель" за ночь преобразился: висели портреты ударников коммунистического труда; серебрились на щитах названия бригад, борющихся за звание "коммунистических". Под стеклом лежала Книга трудовой славы. В малом зале, где раньше показывали кино, теперь оборудовали буфет. Несколько прилавков стояли вдоль стен, на них были расставлены питьё и еда. Питьё - безалкогольное: фруктовая водичка, а еда - закуски к алкоголю. Где-то под прилавком должно было прятаться пиво, но его до поры до времени не показывали.

  

В дверях на входе стояли двое молодых парней с повязками дружинников и проверяли удостоверения.

В фойе прибывшие делегаты отмечались, получали красненький блокнотик и карандаш. В блокнотике - листок со словами "Интернационала". Молодые, по-видимому, не знают слов партийного гимна, оттого и вложены листочки, чтобы могли петь, читая.

  

Семён Степанович Мальцев бродил по полупустому фойе.

- Пошли в зал, - предложил я, поздоровавшись с ним.

- А чего там? Никого ещё нет.

- Хорошо украсили?

- Неплохо. Только цветов нет у стола президиума.

- Да?

- Да. Уж не могли найти цветов.

- Пройдём, посмотрим, - снова сказал я.

- Пойдём, - сквозь зубы процедил мой приятель Семён.

  

В большом пятисотместном зале действительно было пусто. На сцене перед столом, накрытым красной плюшевой скатертью, постелены ковры. За столом, на полотне, портрет Ильича с левой, удивлённо вскинутой бровью. Ильич изображён в красках: лицо розовое, губы красные, каштановая щёточка усов. Но в глазах отсутствовала та "дальнобойность" взгляда, та пытливость, которая навсегда запомнилась нам, мальчишкам-школьникам 24-го года.

Тогда рисовали Ильича худым, скуластым с буравчато-чёрными прищуренными глазами. Теперь Ильич выглядел парадно. Особенно хорошо была нарисована борода: волос к волосу.

На фоне Ильича сядет тот президиум, который мы сегодня подобрали. На фоне Ильича…

  

Я разглядывал сцену, а Семён кривил носом, поджимал тонкие губы, суживал глаза, и выражение лица у него было явно осуждающим. Семён был на меня обижен.