Морозный и ясный выдался день.

Поставили первую колонну на корпусе измельчения топлива и известняка.

От Дидиченко, заместителя секретаря парткома по идеологическим вопросам, сбежала жена с главным инженером ТЭЦ.

Миллер раскопал какое-то дело с беспорядками в финансовой деятельности, и теперь уже не в стройуправлениях, а в коммунальном отделе треста.

  

Ещё вчера мне принесли и положили на стол записочку: "30-го в 10.00 партком". Я догадался, зачем вызывают: будут советоваться по составу нового парткома. Так делалось и в прошлом году.

  

Сидим в парткоме - все руководители - и ждём, когда приедет Покровский. Без него начинать нельзя.

Торопицын объявляет:

- Покровский сейчас выехал к нам.

- А почему он опаздывает? - спросил кто-то, но его не поддержали.

Здесь собрался "актив", он никогда никого не поддержит, не зная заранее, что это одобрено вышестоящими инстанциями. Такой уж мы бессловесный "актив", не актив, а пассив. А ведь могли бы и высказаться, никто говорить не запрещает. Но знают: раз тебя не спрашивают, раз тебе не подсказывают, что нужно сказать, не надо искушать судьбу. Скажешь, а Покровскому и нашему горкому не понравится, и тебе, брат, крышка. Из "актива" ты вдруг перемещаешься в чёрный список, ненаписанный и неоглашаемый, в список ненужных.

  

Сидит один-разодин за столом управляющий Карлюков: толстая, как бревно серая спина.

Сидит смуглый седоголовый Козлов.

Мужичок-раскорячок Смирнов приставил руку к уху: не дослышивает.

Рядом - Степанов Лев Васильевич, главный инженер СУ-2, нагловатый говорун, рвущийся к власти.

Здесь же и кругляш-окатыш Яков Семёнович Баранов, человек из пластилина.

Сердит на меня Семён Мальцев, человек сакраментального бешеного характера: управляющий моими руками вкатил ему вчера выговор.

Сидят парторги всех подразделений: надутый губастый Воронцов из СУ-1, грузный и безбоязненный парторг СУ-3.

Подошёл одноглазый умненький Станислав Петрович Баранов - секретарь парткома ГОКа, подчёркнуто прямой, подчёркнуто весёлый.

  

Здесь и Анатолий Иванович Торопицын - гладкорожий, красный и бесстыжий. Как-то давненько мы выпивали большой и неоткровенной компанией партийного начальства. Платил я. На другой день Толя Торопицын спрашивает:

- Вы сколько вчера потратили?

- А зачем вам? Сколько надо, столько и отдал.

- Бесплатно никто не хочет. Всех опрошу, и потом разочтёмся, - обнадёжил Торопицын.

Так до сих пор и рассчитывается.

Торопицын увековечил себя, отправив в музей топор, которым было срублено ПЕРВОЕ ДЕРЕВО в истории строительства Качканара. Может, это и не было первое дерево, но вот Толя теперь инструктор горкома по Качканару.