В посёлке воздвигли из блоков железобетонную стену с трибунами, в миниатюре напоминающую площадь "Пятого года" в Свердловске. Но вот беда: сделали на один блок выше. И теперь идёт тяжба между Канделем и Холявкой. Кандель требует снять один блок и сделать стену пониже, а Холявко не соглашается, он хочет сорвать за работу побольше.

Кандель кричит:

- Не снимете - не заплачу.

Холявко отвечает:

- Ну, и не платите. Не сниму!

А стена действительно вышла красивая. Неправ Ефим Александрович.

Каток залили вровень с верхом стены. Молодёжь катается и не знает, какие кипят страсти вокруг этой стены.

Всё!

Сегодня по распорядку оперативка у управляющего трестом.

Прямоугольник вытянутого обширного кабинета товарища Карлюкова заполнен людьми. Вдоль стены и вдоль окон два ряда стульев - все заняты. В правом заднем углу стоит стол из знаменитого "обогатительного" гарнитура рижской мебели - и за ним все места заняты. Перед большим письменным столом управляющего - маленький столик и два почётных кресла.

Начинается оперативка с жилья.

- Докладывай, Косулин, свои дела, - сипло проговорил Карлюков.

Из-за "обогатительного" стола поднялся низенький человек с лицом церковного дьячка, только волосы не до плеч, а подстрижены под польку. В волосах - ни единой серебристой ниточки. А ведь начальнику СУ-1 Алексею Алексеевичу Косулину давно перевалило за пятьдесят.

- Что ж, дела… - начал он, вертя в руках свёрнутую в трубочку тетрадку. - В 54-м сантехники не дали тепла, работы вести нельзя. В детсадик №7 Горфинкель тоже не даёт тепла, и потому нельзя заселять. Плохо со штукатуркой - нет. И вот ещё вопрос: стекло. Нам дают раскрой 120 на 65. Обрезь остаётся большая. Надо 120 на 40.

- 25 сантиметров - это тоже стекло, а не обрезь, - вразумительно вставляет зам по общим вопросам старичок-кадровичок Смирнов.

- А что, у нас нет стекла? - спрашивает его Карлюков.

- Есть стекло. Сегодня вагон пришёл.

- Сколько…?

- 35 тысяч квадратных метров.

- Выдавайте, - недовольно роняет Карлюков.

- Выдаём… помаленьку. Пускай экономят.

Карлюков отворачивается от Смирнова, он не любит, когда ему возражают или отвечают с независимым видом.