Но я нисколько этим не взволнован. Мне в войну орденов не давали и сейчас не дадут.

- Ну, что вы! Начальнику комплекса и не дадут? Дадут. Обязательно дадут.

Нет, не дадут. Я это твёрдо знаю. И оттого царапнуло немного по сердцу, но оно не дрогнуло, не шевельнулось даже.

- Нам, начальствующему составу, говорят, 10 Лениных выделили, - говорил мне Холявко, распивая привезённые мной "Чёрные глаза".

- Карлюкову Звезду дадут, - утверждал в субботу Федя. - Вместо обещанных 500 знаков дают только 150.

Я видел некоторое беспокойство в его широком лице, томную вялость, какой-то призыв сказать ему слова утешения. И я откликнулся на его немую просьбу.

- Карлюкову дадут и тебе дадут.

Весь октябрь и часть ноября, даже две трети ноября в тресте только тем и занимались, что делили ордена. И всё тайком. У начальницы отдела кадров Коробковай в сейфе лежат характеристики для представления к наградам.

Человеки, человеки! Как же важны для вас побрякушки!

  

Самая первостепенная задача строителей славного Качканара - распределение орденов. Пишутся десятки бумаг, делаются ходы и контр-ходы друг под друга. Ради наград ковыряются, кто может, на объектах аглофабрики.

Дела, однако, там идут ни шатко ни валко. Только труба растёт. Ничего тут не скажешь, хорошо растёт, метров 70 уже будет.

Всё поле битвы аглофабрики утыкано бетонными кубиками фундаментов, и только едва виднеются два жиденьких скелетика металлоконструкций. На шихтовых бункерах шатёрчик из восьми осей под ПКЖ-евской крышей, да на корпусе агломерации - два ряда колонн-тычинок без единой фермочки. Понурив голову, башенный кран выпустил канатную слюну. Стоит бедняга над пустой площадкой полигона, над пустыми стенами будущего корпуса. С весны стоит, и никому нет до него дела. Весной и летом не до него было, штурмовали пусковой комплекс. А теперь начальнику СУ-2 Валькову, вернее, директору завода стройматериалов Ведерникову, было некогда привезти досок на опалубку и начать "забивать" сборные детали для корпуса.

Ордена, ордена… Сколько ещё принесут они нам простоя на объектах!

  

Кандель хохочет:

- Как вы оцениваете сдвиги на аглофабрике? Вот-вот: полное затишье. Когда 5-го ноября я приказал не платить по Форме-2, строители на коленях просили, обещали, заверяли: "Всё будет сделано". Обещали, что и все недоделки по обогатительной фабрике будут закрыты. Подписали форму и… тишина. Ничего не изменилось. Ну, в этот месяц они за мной походят! Никаких мер не принимается. Карлюков сник, новый главный инженер Козлов ещё не впрягся. Оперативки проводят - ха-ха-ха! Был я как-то раз. Побубнили, побубнили и разошлись, ничего не решив. Я не понял. Вот работа! Ха-ха-ха!

Ефим Александрович Кандель - один из трёх качканарских мушкетёров - он как будто доволен тем, что трест Качканаррудстрой плохо работает. Ларчик открывается просто: Кандель когда-то был управляющим шахтостроительным трестом и поэтому считает себя сильным руководителем, чего у него, честно говоря, не отнимешь. И есть ещё в характере Ефима Александровича такая черта: любит он посмеяться над незадачливым соперником. Что ж, приходится признать, что он прав, высмеивая работу треста.