Востоковцы ничего, кроме указанного в проекте, делать не будут. А если и будут, то обставят наряд-заказами и сроками. И пуска, как такового не случится.

Сегодня приезжает Таргонский - коммивояжёр от координирования. Можно заранее предсказать, какую песенку запоёт Мясник. Но Швецов - не Таргонский, гибкостью речи не обладает.

  

Это было вчера на вечерней оперативке у управляющего трестом.

В восемь часов Карлюков и Кандель, ни слова не говоря, встали со своих мест и пошли к выходу из кабинета. Мы ещё несколько минут сидели, и рапорт-оперативка превратилась в обычную говорильню с нескончаемым круговоротом вопросов, на которые нельзя ответить. А потом мы разошлись.

Когда выходили наши высокие и грузные Первые Люди на Качканаре, первые по рангу руководства, то все мы, да и я тоже, подумали одно и то же: "Едут на суд".

В Свердловске уже шестой день идёт большой процесс, судят наших качканарских работников ОРСа: Удовенко, Ваганову, Ревенко и других, в том числе, нашего главного бухгалтера Беспрозванных. Всего на скамье подсудимых 26 человек. Вызвано свидетелями около 200 человек. Процесс будет продолжаться полтора месяца. Всё наше руководство участвует в процессе, свидетелями вызваны Карлюков, Холявко и Булатов. Беспрозванных вызвал свидетелем и секретаря горкома партии Покровского.

Процесс этот намечали провести здесь, в Качканаре, но по ходатайству высокопоставленных свидетелей, при согласии приспособленца Селянина, перенесли в Свердловск. Посчитали опасным проводить процесс в момент пуска комбината, побоялись народного гнева. От народа стараются скрыть всю грязь, всю мерзость, какой жили наши руководители.

3-го числа я попал в компанию Булатова и Мясника. Времени было без десяти семь, а в семь - начало вечерней оперативки.

- Может, не пойдём на оперативку? - предложил Мясник. - Мне не хочется.

- Давайте, не пойдём, - согласился я. - Ничего интересного там не услышим. Конвейер не пустили, значит, руды не будет.

- Можно и не ходить, - с миролюбивостью проговорил желтоглазый Булатов.

Мы, как школьники, удирающие с урока, переглянулись и пошли в столовую.

- Я есть хочу, - сказал Булатов.

- Я тоже, - присоединился я.

Пришли. Разделись в каморке у Любови Филипповны Рождественской. Холодно. На одном из стульев лежали забытые Холявкой синьки чертежей корпуса крупного дробления.

Настало такое время, когда строители "растворились" в гуще монтажников и стали малозаметными. Монтажники, в свою очередь, уже отступали перед пусконаладчиками и эксплуатационниками.