В корпусе приводных станций, под тремя светильниками, высоко подвешенными на фермах, девушки подметали пол, перебрасываясь словами. За бетонным основанием, за разобранным "востоковцами" пластинчатым питателем, за массой натасканного сюда оборудования им меня не было видно.

Вот что я услышал:

- Он с Симкой из СУ-7.

- Ну, и плевать я хотела. - Больно он мне нужен! Потанцевали и - всё!

- Предложение будто сделал.

- Предложение… Поживёт до весны и - в отлёт. Много их таких!

Жизнь девичья…

  

Бывший "Городок Тагилстроя", а ныне обитель Петра Васильевича Холявко, разбросана на горках и отвалах. Туда, наверх, могут взобраться только вездеходы - такой сумасшедший крутой подъём.

- Они все в Красном Уголке, - сказала секретарша.

  

В Красном Уголке пока было пусто, рабочие, не раздеваясь, сидели на самых дальних от президиума стульях. Начальство кучковалось впереди, около стола.

Сказали мне, что сейчас Булатов водит по корпусам очередную комиссию из обкома партии и облсанэпидстанции, и я незамедлительно отправился их искать.

  

На входе в корпус среднего дробления - незаконченные подъездные железнодорожные пути с глухими перекрестиями. В самом корпусе тихо и сумеречно. Горит одинокий костёр в непусковом пролёте "А-Б".

Подхожу. Парень в испачканном бушлате, видно, недавний солдат, подкладывает дрова в костёр.

- Комиссию не видали? Не проходили тут? - спрашиваю парня.

- Нет, комиссии не было. Один подходил такой, в жёлтой кожаной шапке.

Сворачиваю в проход к маслоподвалу и у ТП-3б вижу человека в беловатой кепке, в пальто - знакомая фигура. Оказался Федя Селянин. Что он здесь делает?

Подошёл ко мне.

- Приветствую, Сергей Иванович! - осклабился Федя в широкой улыбке.

- Здравствуйте.

- Вы знаете, что к нам комиссия? Не видели, куда они ушли?

- О комиссии знаю. А вот где она - сам ищу.

- Я вот решил опередить их. Тут другого выхода сверху нет?

- Смотря откуда. Если идти сверху, то можно через ворота, а можно и через маслоподвал на Отметку -8 и на Галерею №3, - сказал я.

  

Мы встали у ворот и ждали, прислушиваясь. Я и Федя. Между нами - молчание. Непростое молчание. Дружба вырвана, а корешки остались, и нет-нет да и заноют.

- Отлить бы где, - сказал Федя.

- Вон сколько места. Валяй.

- Неудобно.

- Карлюков, тот прямо у машины…

- Ну, ты скажешь, Сергей Иванович! - засмеялся Федя. - Ну, ты скажешь! Так, говоришь, прямо у машины? - он явно хотел вызвать меня на разговор.