- Сегодня?! - взвился Макаров. - А кто у вас принимал?

- Тимиранов подписывал!

- Никакого Тимиранова у меня нет. Вот. Сам буду принимать!

На железобетонных "полочках" этажерки действительно суетились, что-то там ставили "востоковцы".

  

На выходе из корпуса мы с управляющим остались вдвоём, Карлюков остановился и сказал:

- Ничего особенно страшного я не увидел. Всё делается, всё сдаётся.

- Я вас не понимаю, Фёдор Нестерович.

- Там я для Макарова говорил. А так: у нас всё сдаётся. Мы вовсе не обязаны на всех фронтах сразу идти в наступление. Вот этажерку сдали. Работы для "востоковцев" - давай да давай!

Я не стал отвечать. Непостоянство… Как это свойственно Карлюкову! Всё говорил, говорил, что не делаем, не сдаём, и вдруг подытожил: "всё хорошо".

Вот от этого и развал, и вялость несусветная в работе на корпусах.

Вот отчего мне не спится по ночам.

Сегодня - по сравнению со вчерашним днём - потеплело, но всё же очень ветрено. Свирепый ветер гнёт берёзы, бьёт в спину - это когда идёшь на корпуса. А когда возвращаешься, приходится сгибаться в три погибели, иначе против ветра не устоять.

Почти весь рабочий день просидел в кабинете, составлял график окончания работ Уралсантехмонтажа на объектах, знакомился с чертежами насосных.

  

Карлюков на "волге" уехал с Точиловым в Нижний Тагил, в Тагилстрой. Булатов целый день пропадал где-то.

  

Никак не можем настроиться на бетонирование отметки +46 корпуса обогащения. Пожалуй, с месяц пускали да перепускали 50-тонный мостовой кран. А как пустили, сразу начались ведомственные недоразумения. Кран стал очень необходим и Востокметаллургмонтажу. Они взяли да и загнали в единственные ворота ряда "Ж" трайлер с грохотами ГУП-2, чем закупорили подачу бетона.

  

- Сергей Иванович, помогите, - просит Пономарёв, начальник 2-го участка обогащения. - Ну, Сергей Иванович! Точилова нет, Шагиева нет, Карлюкова - тоже нет. Разговаривал с Швецовым, прорабом Востокметаллургмонтажа, он и слушать не хочет, говорит: "Наш кран, мы его для себя монтировали".

  

Мне представилось, как сейчас в дощатом барачного типа домике-времянке, где-то около громады корпуса обогащения, стоит высокий парень лет 28-ми и говорит в трубку. Пономарёв не любит просить, по характеру он интроверт: малоразговорчив и недоверчив. И уж если Пономарёв просит, значит, положение безвыходное.

- Сейчас иду. Будьте там, - отвечаю я.