Федя возражал, но без особой категоричности. Уже тогда начинал понимать Федю и ЗНАЛ, зачем тому институт.

- Фёдор Тимофеевич поступает правильно, - вмешался я. - Правильно, Федя. Учись!

Федя смотрел на меня, улыбаясь, но в глазах у него вдруг обнаружились чёрненькие зрачковые жальца.

"Хотел бы я знать, что вы думаете, Сергей Басов? - словно говорили эти жальца. - Интересно, почему вы считаете, что мне надо учиться? Разве я когда-нибудь открывал перед вами мою душу? Никогда. Как же вы могли проникнуть в мою тайну? Партийная работа, если уж на то пошло, не главная моя цель, а только очередной этап в движении наверх…"

Вслух же Федя жаловался:

- На комсомольской работе там всё иначе. Там собрал братву, бросил клич, зажёг, и первый - вперёд! Там если человек говорит, то так его и понимай. На партийной работе иначе. Здесь часто приходится понимать всё наоборот. Здесь люди говорят одно, а думают другое. Ох, и тяжело мне, новичку. И техники я не знаю.

- Ну, технику мы вам осилить поможем, - сказал я.

- Спасибо, Сергей Иванович, - отвечал Федя. - Вот, если бы вы познакомили меня с чертежами, чтобы знать, где что должно стоять и зачем.

- С удовольствием. Фёдор Тимофеевич, - улыбнулся я, и вдруг не увидел на Федином лице ответной улыбки.

Это было так непривычно, так незнакомо, словно я попал на обратную сторону Луны. Я видел его безулыбчивым только один раз, после моего рассказа о конфликте с Булатовым. Но тогда Федя, как я сейчас понимаю, готовился ринуться на своих врагов. А сейчас? На кого Федя готовился кинуться сейчас? На Женьку Клыкова, не верящего в Федю-партработника? На Сенченко, загораживающего своей широкой спиной путь к высотам славы? На меня, вдруг понявшего настоящего Федю, и теперь могущего быть тормозом в его честолюбивых мечтах? На технику, понимание которой требовало много времени, усидчивости и внимания и тоже наряду с Женькой, Сенченко и мной, препятствовала осуществлению заветных планов?

  

Федя всей душой рвался обосноваться в парткомовском кабинете в должности первого секретаря. Он, как телёночек за коровой, ходил, не отставая, за Сенченко. Всё лето этого года ждали перевыборов. Сенченко решил уходить в связи со многими неприятностями, обрушившимися на стройку.

Был арест Максимчука, замдиректора по кадрам ГОКа, члена парткома. Был арест заместителя Максимчука. Были фельетоны в "Уральском рабочем" о неблаговидных делах директора ГОКа Ефремовцева и секретаря парткома Сенченко под названием "ОБОГАТИТЕЛЬНЫЙ ГАРНИТУР". Был арест группы руководящих работников ОРСа строительства, обвинённых в растратах и хищениях. И опять нити вели к секретарю парткома Сенченко. Наконец, был суд на Максимчуком и КО и приговор: 12 лет тюрьмы. Ефремовцева сняли с работы.

Федя был весь напряжение и нетерпение. Когда же выборы?

- Мы им скоро покажем, - говорил он мне.

- Кто будет секретарём? - спросил я спроста. - Ты?

- Да, - прямо ответил Федя и добавил: - Если, конечно, выберут.