В то время мне стало известно, что на нескольких больших пьянках, которые бывают у нас после посещения стройки высоким начальством, Федя пил чуть ли не на брудершафт с Булатовым.

Булатов был моим врагом. А Федя?! Как мог мой друг Федя сидеть рядом, за одним столом, с моим врагом? Вот что меня терзало в то время, вот что привело в Федин кабинет. Я хотел откровенного объяснения. И он состоялся, первый крупный наш разговор, произошедший недели через две после января.

- Что, Сергей Иванович, опять загрустил? - спросил Федя.

- Загрустишь тут. Кабы ты знал, Фёдор Тимофеевич, как мне трудно работать! В какой отдел не обращусь - всюду или полное игнорирование, или провокация на ссору, которой от меня ждут, чтобы прихлопнуть. Изолировал меня Булатов, во всё вмешивается, всё путает. Вызывает субподрядчиков, даёт им указания, как если бы в тресте и не существовало заместителя управляющего по монтажу. Надо что-то предпринимать.

- А знаешь, Сергей Иванович, Булатов, по-моему, не такой уж плохой человек, - сказал Федя. - Он кажется совсем не глупым и очень душевным.

- Тебе лучше знать. Я с ним до трёх часов ночи не пил.

- Да? Когда? А, верно, мы с ним как-то пили вместе.

- Не с тех ли пор вы и изменили своё мнение? Раньше, кажется, вы говорили о каком-то "гнезде", что свито в тресте.

И я встал, чтобы уйти.

- Во даёт! - воскликнул улыбающийся Федя. Он опять разговаривал со мной, как бы шутя. - Ты, Сергей Иванович, артист!

- У вас с Булатовым много общего, - сказал я стоя. - Оба душевные, - подковырнул я. - Оба неглупые, оба обаятельные и оба неискренние.

- В чём же я неискренен с вами, Сергей Иванович? - Федя притушил насмешливые огоньки в глазках и тоже встал.

- А хотя бы вот в этом: я знаю, что был партком, обсуждали моё дело, моё заявление, и я при этом почему-то не присутствовал. А вы об этом мне ничего не сказали.

- Когда? Какое дело? Какое заявление?

- А когда решался вопрос о моей работе в тресте после конфликта с Булатовым. Я знаю, что там говорилось.

- Откуда знаете? Кто вам сказал? Нехорошо…

- Что нехорошо? - наседал я. - Сказать человеку, что о нём говорили - это вы считаете нехорошим? Мне посторонние люди сказали, а вот вы промолчали. Почему бы вам было не сказать, не предупредить меня?

- Во-первых, никакого парткома не было, - сжал губы Федя, как бы подчёркивая твёрдость и категоричность своего заявления. - И вас не разбирали. Если бы вас разбирали, то пригласили бы. Во-вторых, - Федя прищурил свои и без того маленькие глазки, и они, как буравчики, сверлили меня. - Во-вторых, товарищ Басов, я вовсе не обязан вам всё говорить, и не рассчитывайте на это. Мало ли что я знаю!

  

У Феди есть от меня секреты? Я был поражён. Федя знает что-то про меня, про отношение ко мне других, и не считает возможным мне об этом рассказать?!