Он у меня перед глазами: бетонный пятачок, опушённый берёзовым лесом. На нём небольшие постройки из досок - времянки и посыпанная жёлтым песком стартовая дорожка. Сейчас день, и дорожка эта пуста, и бетонный пятачок тоже пуст. Лишь два десятка "лайнеров" стоят на приколе: МАЗы-525 - "четвертаки", их жёлтые совки кузовов задраны кверху, видны ослепительные бело-синие глазки электросварки - идёт ремонт. Неисправны опрокидывающие механизмы, потому и стоят. А остальные ушли в рейс - на работу.

Если внимательно присмотреться к пятачку, то можно увидеть красный щит - доску с пожарным инструментом, будку бензозаправщика и - у самого устья стартовой дорожки - красный флажок контрольно-пропускного пункта.

По утрам автодром гудит, точно гигантское шмелиное гнездо. Он окутан синеватым дымом: машины снимаются и уходят в рейс.

А пройдя по соседнему перелеску, можно повстречать валяющиеся то тут, то там огромные - в человеческий рост - резиновые шины - обувь "четвертаков".

Приходилось ли вам бывать на главной магистрали, ведущей от ТЭЦ к корпусам, к посёлку? По бетонной магистрали движется колонна машин. "Четвертаки" идут с работы: из выхлопных труб, словно из ноздрей, на обе стороны бьют струи сизого дыма. Обычные машины рядом с ними выглядят детьми. Они идут неторопливо, мощно, точно слоны.

Всё зелёное лето, начиная с июня, по утрам к моему окну подлетала птаха и вопрошала, знаю ли я Тришку. И днём, когда немного поутихнет рёв МАЗов на автодроме тяжелого парка машин, расположившегося рядом со зданием треста, был слышен её настойчивый голосок.

Сначала я не придавал значения этим настойчивым вопросам лесной птахи. На фоне огромной стройки думается о большом. Но она так неотступно вопрошала, что мне в её вопросе стало слышаться другое, более важное, чем невинный щебет.