Я пошёл в горком - постарались замять. Поехал в обком, в святое революционное место - в Смольный. Пьянчужку управляющего перевели в другой трест, а новый управляющий Сегал уволил… меня. Искал я правды… вот и получил…

Понимаю: немыслимо возводить хулу на весь город из-за одного какого-то коллектива, пусть даже и опекаемого руководством горкома партии. И всё же, по-видимому, не прирасти моему сердцу к этому городу.

Счастливый или несчастный, но мне представился случай понаблюдать дальнейший ход жизни: и города, и горкома, и того коллектива, из которого мне пришлось уйти. Не сторонне наблюдать - был 8 лет внештатным инструктором промышленно-транспортного отдела горкома, четыре года - секретарём жековской парторганизации, участником различных комиссий по проверке работы того самого злополучной памяти строительного треста №49 с его неизменным управляющим Сегалом, тем самым, кто по приказу (как я понимаю - свыше) казнил мою партийную правду.

Для печати я бы не стал такого говорить и возводить частный случай - как мне потом пытались внушить - в общее правило. Но не для печати, в исповедальном разговоре, какой я веду в этих записках, я не могу покривить душой.

Правоту мою доказало время. Пьяница-управляющий, которого пытались "спасти" от "клеветника Басова", спился и на новом месте. Его снижали и снижали в должности - пьёт. Исключили из партии. Жена с тремя детьми ушла от него. Он где-то на селе в Выборгском районе работает мастером стройуправления.

Тем не менее, его бывший личный шофёр Александр Иванович, раньше ежедневно возивший своего шефа из Ленинграда в Гатчину, на работу и заезжавший с ним попутно в аэропорт, чтобы выпить и опохмелиться, до сих пор фырчит при встрече на меня: "Ты погубил такого хорошего человека!"

Любовница управляющего, она же и член парткома, и начальница отдела кадров, и член тайного общества "Чёрная касса", впоследствии "проявила" себя. Подделала списки на предоставление жилплощади, вписала туда свою сестру. Думаете, она понесла суровое наказание? Как бы не так! Перевели с "выговорком" на ту же должность в Домостроительный комбинат.

А что же горкомовцы, активные участники управительского разгульного застолья? Как не вспомнить не раз брошенное мне Скворцовым: "Ты думаешь, меня накажут? Как бы не так! Я с горкомом сижу за одним столом!"

Зав. промышленного отдела, что пытался спустить на тормозах мою жалобу, спился, сменил с десяток мест работы в городе и районе и скончался под звон пустой посуды. Иван Григорьевич, инструктор по строительству, "личный друг" управляющего, упал в ванне в горячую воду, не смог выбраться и погиб позорной смертью - сварился. В горкоме долго перешёптывались, обсуждая "позор", какой нанёс Иван "всему горкому" и почему-то партии в глазах народа. Только близкие знали, как он умер, ахали, сожалея: "Какой хороший был человек!"

Судьба "отцов города" из горкома и исполкома горсовета - дурно пахнущая история. Первый секретарь, уличённый в открытом сожительстве и моральном разложении, был "освобождён" пленумом горкома от занимаемой должности, стал заместителем председателя облисполкома в Смольном.