|
СЕРГЕЙ БАСОВ |
ЗАПИСКИ. ГАТЧИНА |
-21- |
|
|
Несчастье директора было в социальном происхождении: он был сыном попа.
И что с того, что одиннадцать лет он проработал слесарем на заводе, что прошёл всю войну, вернулся с наградами, членом партии и без отрыва от производства окончил сначала десятилетку, потом Технологический институт!
И по карьерной лестнице шёл успешно: мастер, начальник цеха, главный механик завода. Но быть главным механиком - куда ни шло, это производственная должность. А вот стать директором завода, отвечать не только за машины, а за людей, за план, за продукцию перед горкомом, обкомом и мыслить государственными категориями?! Этого Благовестов не хотел.
И что бы он ни делал, никогда не забывал о своём поповском происхождении и был уверен, что об этом думает каждый встречный рабочий. Он не поверил бы, скажи ему кто, что все считают его честным, трудолюбивым и очень неглупым человеком.
И когда горком рекомендовал Благовестова на пост директора завода, несмотря на то, что вокруг было достаточно партийных и честных инженеров, кристально чистых в социальном смысле, он посчитал это назначение временным. "Сын попа - директор союзного завода? - мысленно рассуждал Благовестов. - В век научно-технической революции недостатка в кадрах нет, так что скоро меня сменят".
Чувствуя себя временным директором, Благовестов не боялся потерять место. Не зачислял каждого несогласного в разряд врагов, желающих сесть в директорское кресло. Приказания он отдавал спокойно, но отдав, требовал выполнения. Исчезли нервотрёпки, дело пошло. Он не прятался от людей, запершись в своём кабинете, был доступен любому, желающему видеть его и говорить с ним.
Рабочие заговорили, что пришёл настоящий директор. Это подхватили и ИТРовцы. Последними признали директора начальники цехов и служб.
Четыре года Благовестов ждал себе сменщика. Наконец поняв, что его назначение постоянное, он чуть было не погорел. Стал покрикивать, и люди заговорили, что у директора власть испортила характер. Любой властью надо переболеть. Вмешался секретарь парткома, и всё встало на свои места.
От той болезни у Благовестова осталась особая манера разговаривать. Он слушал и поддакивал "Да. Да. Да", как бы подбадривая, а в конце говорил: "Нет". Эти "да" и "нет" не выражали согласия или несогласия, а только "продолжайте" и "это надо бы обсудить". Кроме того, директорские "да" и "нет" обладали массой оттенков от едва слышимого, тихого до громкого и резкого. Часто он их повторял или редко - тоже имело значение. Мне нравилась категоричность и выдержка директора. Говоря "да-да-да" он как бы заводил пружину до отказа, затем следовало "нет" и пружина срабатывала.
- Теперь вот его будете слушать, а не меня, - с вызовом сказал Боровский, указывая на меня.
- Басов, представитель треста №49, председатель комиссии по приемке строительного управления №44, - чётко, по-военному представился я.
Во мне жила военная струнка и уважение к старшим по званию, привитое уставом. Ничего я с этим не мог поделать. Получалось это у меня машинально, а со стороны казалось, что я заискиваю.
|
21 |
|