- Бери. Казни.

- Нужен ты мне… Не задержу, не бойся, Лети к своей любовнице, чёрт с тобой!

  

Пошли мы к директору завода Благовестову Александру Михайловичу. В отличие от главного инженера директор занимал обширный кабинет.

Здесь также бросались в глаза витражные окна. Дубовая монументальная мебель стояла прочно. Дубовые панели и потолки, ниша размером с садовую беседку. Неумирающий дух Ритинга витал в этом кабинете.

На многочисленных стендах стояли образцы стеклянной и фарфоровой посуды, изготавливаемые заводом. Они сверкали и сияли, подсвеченные люстрами. Директор, подавленный этим всемогуществом стекла, казался маленьким и незначительным за своим большим столом.

- Входите, - буркнул Благовестов, вдавив голову в плечи.

Благовестов - плотный здоровяк лет пятидесяти - смотрел на нас исподлобья. Взгляд его не был лишён проницательности.

- Слушаю вас, Роман Маркович, - сказал он, глядя на Боровского снизу вверх, от крышки своего массивного стола, к которой он был придавлен незримой тяжестью директорской ответственности.

  

Благовестов слыл отличным директором. Завод был передовым предприятием и под его руководством из месяца в месяц перевыполнял государственный план и другие плановые задания.

Но благополучие его было число внешним. Директор Благовестов чувствовал себя несчастным человеком. Не в семье и не в работе крылось его несчастье. В семье было всё в порядке: единственная дочь, окончив институт, одарила деда внуком. Жена, первая дама посёлка, не работала, была вполне довольна своим мужем-директором и часто пользовалась его служебным положением, разъезжая на директорской чёрной "Волге" по общественным делам.

И не испорченные отношения с городскими или районными властями или неприятности, вызванные жалобами трудящихся, были причиной плохого сна директора, который на работе чувствовал себя без вины виноватым.

Александр Михайлович был из местных, воевал, после войны окончил вечерний институт, сначала был механиком, а потом постепенно дорос до директорского поста. Он прекрасно знал завод, людей, умел с ними работать, был скромен и доступен каждому желающему. Им все были довольны, не говоря уж про Главфарфорстекло, где он считался одним из лучших директоров стеклофарфоровой промышленности.

И не честолюбивые притязания главного инженера, в войну бывшего и директором завода, и секретарём партком, были причиной несчастья. К потугам претендентов на директорское кресло Благовестов относился в высшей степени терпимо и даже поддерживал их усилия. А Городецкого всячески выделял и как отличного организатора, и как превосходного технического руководителя.

Это не была какая-то изощрённая хитрость. Благовестову самому хотелось уйти с поста директора, но заявить о своём отказе он тоже не мог, боялся осуждения. И ждал с надеждой, когда его снимут или свергнут.