Если же вы попросите рассказать его о своём прошлом, ведь чем-то жил человек целых 46 лет, он со смешком и улыбками, попыхивая душистым "дюбеком", начнёт подробное повествование о ходе и течении своего жизненного пути. У вас может не хватить терпения дослушать до конца, таким длинным будет рассказ. Но когда вы захотите понять, что же рассказал вам обаятельный собеседник, то, к своему удивлению, обнаружите, что ничего существенного он не сказал, так - милые пустячки.

Дмитрий Алексеевич постоянно зазывал к себе в дом: покурить табачок домашнего приготовления. На Панянке, на Картинной улице, у него свой дом. Как не пойти? Ведь в душевных мужчин, как и в красивых женщин, я влюблялся неукоснительно.

И вот я стою перед его домом: высокое крыльцо под навесиком; кнопка звонка.

- А! Сергей Иванович! Заходите, прошу, - радостно встретил меня Раевский.

И откуда в человеке такой неистощимый запас восторженности?

Залаяла собака.

- На место! - прикрикнул Раевский. - Не бойтесь, она не кусается. Проходите, - и в дальнюю комнату: - Вера! У нас гость.

Вошла высокая, болезненно худая женщина.

- Здравствуйте, - сказала она, и в её голосе мне послышалась скрытая боль.

- Вера, нельзя ли быстренько соорудить для нас чаю из самоварчика?

- Мож-но, - с натугой в голосе ответила она.

Обстановка у Раевских, какой и должна быть в богатом городском доме: стильная мебель; большие напольные часы с раскачивающимся маятником; письменный стол орехового дерева; тюль на окнах; ковровые дорожки.

Сидим за письменным столом, курим душистый "дюбек". Я похвалил: действительно, табак был отменный. Ну и напросился: Раевский набил мне им полные карманы. Потом из никелированного самовара пили чай с вареньем.

В дальних комнатах заиграла музыка, послышался собачий радостный визг и немецкая речь.

- Наш квартирант, - объяснил Раевский. - А что поделаешь? Прислали из гебитскомиссариата, поставили на постой. Хорошо, что капитан оказался интеллигентным человеком, да и часто ездит в командировки, так что не стесняет.

Музыка стала громче: играли на пианино в четыре руки. Раздался звонкий женский смех.

- Дочка, - сказал Раевский. - Любит музыку.

Крышка пианино захлопнулась. Немец и дочь Раевского вместе с овчаркой вышли на улицу.

Переменили тему и поговорили о коллегах.

- Костя Шикула? - улыбнулся Раевский. - Мой лучший друг. Вы просто друг друга не поняли, Серёжа.

- Что ж я не понял? Он по специальности сметчик?

- По-моему, никто, - душисто рассмеялся Раевский. - Впрочем, я знаю его, так же, как тебя: встретились, покурили, подружились.

- Что же, теперь и я ваш лучший друг?

- Если пожелаешь - пожалуйста.

- Хорошо, зачисляйте! - рассмеялся я по-лагерному, понимая, что передо мной великолепный экземпляр человека без принципов, для которого все хороши.