О встрече с Ганной я думал с самого своего вылета из Ленинграда. Эта мысль руководила мной во всё время пребывания в Полтаве, заставляла разыскивать дом мадам Пархоменко, Ганнину квартиру.

Думать-то о встрече с Ганной, я думал, да кое-что помнил. Помнил, как после слёзных уговоров в мае Сорок Пятого, она, потеряв надежду, пригрозила, что выбросит меня навсегда из своего сердца. "МЫ" - говорила она, - похороним тебя в нашей памяти". И это "МЫ" почему-то не показалось мне тогда странным. Ещё она сказала, что у нас будет сын. А он, выходит, уже был. Уходя, я видел возле дома на верёвке детское мальчишеское бельё. Подумал, соседское. Почему она скрыла от меня, не написала на фронт, что у нас сын? И при встрече сказала "будет" вместо "есть". Скажи она о сыне тогда, в Сорок Пятом, и я бы остался, я бы не бросил Ганну. Но она не захотела удержать меня сыном, она хотела, чтобы я остался ради неё.

 

Магазин, в котором работала Ганна в войну, находился где-то неподалёку от ТЭЦ. Был такой маленький, деревянный, на одно рабочее место. Я часто бывал в нём, помогал Ганне клеить талоны на бумагу - для отчёта.

 

Я сошёл с автобуса, пересёк сквер, нигде не было никаких магазинов.

- Девушка, вы не скажете, где тут поблизости продовольственный магазин? - спросил я у прохожей.

- Продовольственный магазин? А вот прямо через сквер и направо по улице.

Верно, был направо по улице Сакко маленький, деревянный же магазинчик. Он поразительно походил на тот, прежний. Уж не перенесён ли он сюда? Магазин был закрыт. Возле магазина с десяток покупателей. Хотя перерыв кончился, но дверь всё ещё не открывали. Народ осаждал магазин, парни стучали в дверь, напоминая, что пора открывать. Сквозь толпу прошла к двери низенькая женщина, постучала в дверь:

- Кеша, открой, это я!

Дверь моментально открылась. А меня словно током пронзил звук её голоса. Это она, Ганна.

Открылся магазин, и народ двинулся к прилавку.

Я наблюдал сквозь очередь, как споро, расторопно Ганна отпускала товар покупателям, и волнение захватывало меня. Неужели Ганна не чувствует, что кто-то на неё пристально смотрит?

- Вы меня не узнаёте? - наконец я осмелился и подступил к прилавку.

- Нет, - бросила она отрывисто и без всякого интереса, как говорят, когда заранее знают, кто перед ними и не желают его признавать.

Ганна переставляла кулёчки с места на место. Раз-другой она глянула на меня снизу вверх. Как при этом дрогнули пальцы её рук, как отгорело сиз был взгляд её некогда синих глаз, как усталостны складки у рта!