Такие люди умирают с улыбкой на устах, никого не выдав и ничего не сказав. Какая-то особенная порода прирождённых конспираторов. В дни успеха и при неудачах они всегда ровны и жизнерадостны. Возможно, здесь какая-то тайна, глубочайшая личная трагедия, вызвавшая смещение понятий. Так смещаются во время землетрясения пласты земной коры, образуя немыслимые сочетания и переходы. Чем больше присматриваешься к таким людям, тем больше удивляешься и восторгаешься, а потом на смену приходит скорбь. Их ровность проистекает от абсолютного безразличия, полной утраты способности любить и по-настоящему восторгаться, когда жизнь блеснёт неожиданно счастливой искрой, или негодовать, когда она поворачивается к тебе тёмной гранью - людской несправедливостью, низменностью поступков.

Словом, жить - это как бы постоянно отдавать частичку себя, приобретая взамен нечто новое, более качественное. И это новое, в конце концов, так же сжечь, обнаружив взамен ещё более удивительное, заманчивое и прельстительное - такое, ради которого захочется жить вечно, теряя и обретая себя, отдавать и брать, ошибаться и радоваться, плакать и смеяться, любить и ненавидеть. В постоянном обновлении качества и состоит жизнь, в борьбе приходящего нового и уходящего старого. Надо успеть всё испытать: и падения, и взлёты, и горе, и радость, потому что нельзя научиться ценить хорошее, не пройдя через плохое.

 

Дмитрий Алексеевич, похоже, не знал этой борьбы, он не был человеком страстей. Он всем нравился и ко всем был безразличен, ибо человеческая привязанность - это принадлежность одному, а не всем.

В сущности, я мало что знал о нём, скорее, пытался понять его через поступки. Я не знал, какова была его жизнь до войны. Условия оккупации не позволяли верить до конца любой рассказанной биографии. Всё могло оказаться выдумкой. Но всё же я пытался мысленно реконструировать его прошлое.

Дмитрий Алексеевич по возрасту годился мне в отцы. В Октябре Семнадцатого года ему было 22, а мне 3 года. В 22 человек обычно уже имеет свои твёрдые взгляды и убеждения. Каково было его нравственное и политическое кредо? Кто были его друзья, кто - враги?

По манерам и обходительности он был человеком интеллигентным. Он видел Октябрь, мог участвовать в Гражданской войне. Большинство интеллигентов сразу не приняли большевистскую революцию, считая её простым переворотом, и оказались в стане Белой армии.

Когда и какое "землетрясение" произошло в нём? Когда он стал из активного борца пассивным наблюдателем? Пришлось принять революцию вопреки своим убеждениям, потому и замкнулся после проигранного сражения старого с новым?

 

Что связывало его, добродушнейшего человека, интеллигента до мозга костей, с такими бандитствующими личностями, как дядя Ваня, паразитирующими на борьбе с оккупантами?

А, может, наоборот, он был не равнодушным, а любознательным? Может, такова была его внутренняя потребность: "коллекционировать" типажи личностей. Ведь корни порока могут быть не менее интересны, чем корни добродетели.

И, главное: зачем ему понадобилось примкнуть к подполью? Ему, для которого все были хороши, а немцы-оккупанты к тому же являлись носителями культуры. Ведь сколько было таких, которые и не помышляли ни о каком сопротивлении оккупантам и только радели о себе, о своей драгоценной жизни.