Я разделся, пальто положил подальше, у порога двери. Хозяйка промыла рану тёплой водой, увидела, какой я грязный, ужаснулась.

- Я зараз воды нагрею, садитесь в таз и мойтесь - никаких отговорок.

Разделся до пояса, прикрыл наготу полотенцем, и хозяйка стала меня мыть. Повязка, стягивающая рёбра, почти истлела.

- Кто это вас так?

- Полицаи. Выдала меня им одна красивая…

- Не будет ей, злодейке, ни радости, ни счастья.

Помылся, оделся в свои лахи.

- Зараз куда идете?

- К своим.

- Будете в наших краях, приходите ще борщ исты, - напутствовала она меня. - Щоб вам до дому добраться.

Во дворе догнала, сунула в руки большой свёрток.

- Це з мого чоловика. Вам будэ як раз, по росту. Берить, берить! - запротестовала, когда я стал отнекиваться.

На крылечко соседнего дома вышла соседка, крикнула:

- Кого цэ ты, Ганна, провожаешь?! Ого! Никак приймака завела!

"Ганна? - подумал я. - Неужели та самая, что спорила с дядькой Петром в Коваливке? Голосок тот же: "Боже ж мий…!"

- А шо? У всех приймаки, а у мене нема? Дай же и я соби заведу. Твой дома?

- Отсыпается, ночь пьянствовал со своими чернохвостыми. Був танкистом, став чёртом-дьяволом, в тайную полицию поступил.

Мне бы уходить поскорее, да слово "был танкистом" задерживало.

Стою - дрожу: жду. И дождался.

На крыльце показался гестаповец, на ремне с левого бока пистолет. Я вздрогнул: это был мой севастопольский "должник" - бывший старшина Коваленко, один из двух, выдавших меня немцам в Бахчисарае. Сомнений не было: коренастый, рябое бандитское лицо уголовника. Его и Власова я узнал бы и через десяток лет. В ту ночь их лица отпечатались в моей памяти на всю жизнь.

- Что за человек у тебя, Ганна? - знакомым сиплым голосом спросил Коваленко. - Документы мае? Проверяла?

- А кто ж его знае, мабуть и мае. Я в полиции не служу.

- Приймачка завела? Не выдержала поста - разговелась? - смеясь, Коваленко добавил грязное словцо.

Ганна не уступала.

- Мий на фронте кровь проливал, а не по хатам шастал да жинок обдирал.

- Но-но, краснопузая! Смотри у меня! Отведу в шуцманшафт, получишь сорок плетей по голой. А потом хлопцы с тобой поиграются. Ну, куда он пошёл?

- Не сказался. Вы - ищейки, вот и ищите.

- А, может, он партизан? Ну, ты у меня получишь!!